Сериалы: зачем нужна была новая экранизация «Тихого Дона»
- 07 декабря 2015 02:06
- Максим Марков
Сто лет назад на Дону было хорошо и вольготно, жили себе казаки да радовались. Одна лишь неприятность в семье Мелеховых: младший сын Григорий закрутил с замужней соседкой Аксиньей, отец осерчал — да и выдал его за нелюбимую Наталью. А потом и того хуже стало: война — сперва с немцами, Первая мировая, а после революции и вовсе со своими же братьями, Гражданская. «Вот, старики, до чего довели Россию!»; велика страна — а податься некуда: «Никуды я от земли не уйду!..»
Подозрительность, с которой многие изначально отнеслись к идее новой экранизации «нобелевского» романа Михаила Шолохова, связана в первую очередь с тем, что у нас до сих пор не прижилась сама идея повторного переосмысления кинематографическими средствами уже знакомого материала. Стоит ли появиться какому-то ремейку (его ведь можно считать экранизацией уже поставленного сценария), стоит ли какому режиссёру захотеть показать миру своё видение того или иного произведения литературы, которое уже было однажды представлено в виде фильма, как первый же вопрос: «Ну, а зачем? Было уже, видели!..».
Самый, пожалуй, весомый тут аргумент: сколько ведь есть книг, по которым кино ещё не сняли, сколько существует новых идей, которые так и ждут своей съёмочной группы!.. Видать, присказка про то, что всё новое — это хорошо забытое старое, не работает у некогда самой читающей страны на планете благодаря хорошей памяти на зазубренное в школьные годы, на увиденное в былые годы и не раз пересмотренное благодаря беспрестанным телеповторам. Раз мы помним то, зачем тогда это?..
Говоря о киноремейках, чаще всего дурным словом поминают Голливуд, но в случае с повторными экранизациями — особенно классических романов — образцом является всё-таки Великобритания, для которой совершенно в порядке вещей каждое десятилетие вновь и вновь возвращаться к уже прочитанному и посмотренному. Их подход прост и даже банален: каждое поколение достойно иметь свою экранизацию того или иного литературного памятника, являющегося гордостью отечественной культуры. Этот расчёт особенно оправдывает себя в последние годы, когда визуальной информации стало так много, что молодым зрителям элементарно некогда (если их не заставить) смотреть что-то старое — им и всего нового не успеть пересмотреть!
Дело, конечно, не только в этом; но за рубежом спокойно относятся к трате денег на новые версии чего-либо хотя бы потому, что понимают: если первооснова — хороша, то даже и у десятой её адаптации для экрана аудитория найдётся в любом случае, и затраты вернутся тем или иным образом. К тому же не всё ж ведь деньгами измеряется — не меньшая польза порой бывает и от возникающей в обществе дискуссии, от резонанса, вызываемого новой картиной.
Вот тот же наш «Тихий Дон». В школе роман проходят, да - но читают ли его подростки?.. Давайте уж себя не обманывать: в условиях сверхнапряжённой образовательной программы уже хорошо, если от корки до корки его прочитают хотя бы два-три человека из класса – другие наверняка ограничатся десятком страниц краткого пересказа. 14-серийный фильм, неделю шедший по одному из главных каналов страны, не гарантирует, разумеется, что сейчас прям все так и кинутся в библиотеки или книжные магазины (хотя подобные прецеденты уже были, вспомнить хотя бы невиданный для своего времени успех «Идиота»). Но заинтересовать – вполне может, очень даже.
Или говорят: зачем «Тихий Дон» Урсуляка, когда есть прекрасный «Тихий Дон» Герасимова и не так уж давно (всего-то девять лет назад) показанный «Тихий Дон» Бондарчука? Но заблуждением будет думать, что те экранизации видели действительно все. Посчитать внимательнее – и окажется, что даже герасимовский фильм, бывший безусловным Явлением советской кинематографической эпохи, сейчас помнит отнюдь не каждый второй, а уж многострадальную версию Бондарчука скорее ругали, нежели хвалили, и безоговорочной доброй памяти она по себе не оставила.
Но не ошибкой ли будет предполагать, что «Россию 1» в вечерние часы смотрит тот самый молодой зритель, которому посмотреть «Тихий Дон» было бы полезно в первую очередь? Скорее всего, ошибкой — даже не беря в руки статистические данные. Но ведь в чём особенность нынешних дней? В том, что не единым телеэфиром живёт уже сериал. Публика, предпочитающая интернет, своим вниманием его также не обошла — так что по меньшей мере просветительская миссия создателями картины точно выполнена, за что одно им уже — огромное спасибо.
Определившись с оценкой самого факта создания сериала (она положительна: надо — значит надо), пора определиться с оценкой и качества выставленного на суд всей страны фильма. И вот с этим — уже сложнее. Ругать было бы легко — но вот стоит ли?.. Хвалить было бы легче — но есть ли за что?..
Как и любая другая по-настоящему крупная работа, «Тихий Дон» в постановке Сергея Урсуляка не избежит полярных рецензий, но любая отрицательная споткнётся об очевидное: ленты такого масштаба — как сюжетного, так и производственного — редки не только в наших краях, и потому придирки к мелочам кажутся именно что мелочными. Чего проще — жаловаться на то, что события увлекли не сразу и первые, ещё мирные, серии показались «так себе». Важнее определить: складывается ли пазл, работает ли картина в целом? Можно ли по итогам не отдельных эпизодов, а всех четырнадцати серий признать произведение состоявшимся, не просто имеющим право на существование, но и достойным претендовать на некоторое бессмертие — хотя бы в перспективе ближайших десятилетий?
И ответ тут единственный: может. Поругают — и забудут, а как несёт свои воды сам Дон, так и этот, киношный, останется и запомнится. И при повторном просмотре окажется даже лучше.
Первоначальное неприятие ведь чем могло быть вызвано? Именно тем, о чём говорилось выше: рассуждениями, не относящимися, по сути, к делу. Герой — «не тот», героиня — «не похожа», действие — «вялое», там — «лучше было». Это всё — с непривычки. Но стоило привыкнуть к актёрам, к их говору, необычному для нынешнего уха, приспособиться к неспешности повествования, оценить режиссёрские приёмы и титанические старания всей занятой в съёмках команды, прислушаться к музыке — как постепенно восприятие стало выравниваться. Что-то промелькнуло с началом войны, когда особенно защемила трагическая нотка; по-настоящему удачные сцены стали появляться где-то с пятой серии и утвердились к 1917-му году. А уж когда число персонажей в соответствии с романом стремительно пошло на разрывающую сердце убыль, так и вовсе: жалко едва ль не до слёз, ведь уже почти родными людьми все стали…
Обилие героев — то достоинство романа, что стало весомой проблемой для его экранной версии. Лиц в кадре так много, что надо либо отлично помнить первоисточник, либо максимально собраться, чтобы запомнить, кто кому кем здесь приходится. Чуть отвлёкся — и уже запутался в этом переплетении родственно-соседских связей, уже и забыл, где друзья, где братья, а где давние недруги.
С другой стороны, кто из актёров смог проявить себя и выделиться даже в таком густом ансамбле — честь тому и хвала, на долгие годы память. Проще, конечно, было центральному любовному треугольнику, поэтому сперва хвалить следует тех, кто при иных талантах мог бы и затеряться: Анастасия Веденская — Дарья, Александр Яценко — Кошевой, Александр Завьялов — Мирон Григорьевич, Валерий Малинин — Подтелков, Александр Дякин — в совсем уж небольшой роли ненавидящего офицеров Александра.
Но подлинным открытием «Тихого Дона» стала Дарья Урсуляк — Наталья. Были разговоры насчёт неё ещё на этапе кастинга: мол, режиссёр не удержался, дочку свою «протащил». Но окончательный вердикт вынесла готовая работа, и что теперь говорить: если уж выросла большая актриса — то нечего скрывать от людей, показать её надо народу. Получив самую сложную в актёрском плане задачу (Наталья ведь более других обижена жизнью), Урсуляк справилась с нею без единого «но», на «отлично».
Раскрасавица Аксинья не то что «затерялась» на её фоне — но порой кажется, что Полине Чернышовой и играть-то нечего: знай, шевели грудями. Впечатление, конечно, обманчивое, но тем не менее: ей своё мастерство ещё придётся подтверждать будущими работами.
Евгений Ткачук зрителям уже был известен: телевизионным — как «Мишка Япончик», киношным — благодаря «Зимнему пути», «Курьеру из «Рая», «Стартапу»; прибавьте к этому сразу две экранизации «Бесов»: в одной он сыграл Шатова, в другой — Верховенского!.. Но теперь и надолго Ткачук, разумеется, для всех в первую очередь Мелехов. Наш Мелехов, 2015-го года. Не идеальная работа, не безукоризненно блестящая; но опять же, с учётом объёма и общей задачи — выполненная достойно, крепко, харизматично.
Здесь, кстати, проявляется тот несомненный плюс нового фильма, что он выводит на широкую дорогу цельную ватагу ярких молодых артистов. Кто-то из них уже был известен, кто-то не был — но все из них наверняка получат ещё не одно интересное творческое предложение, а зрители потом не раз ещё воскликнут: «А, так это ж тот (или та), из „Тихого Дона“!..» И если действительно воскликнут — то и будет последним ответом, нужна ли была на самом деле эта экранизация.
В этом отношении труднее всего, пожалуй, было Сергею Маковецкому — если помнить о «звёздности», то единственной безоглядной звезде фильма. Глупо было бы сказать «справился», вернее так: его творческий союз с Сергеем Урсуляком, продолжающийся уже добрых двадцать лет, ознаменовался новой вершиной в и без того выдающейся горной гряде.
Связанный с актёрским ансамблем упрёк, от которого не отвязаться: когда в кадре надрывно рыдает талантливый человек — нет слов, это вызывает сочувствие; но это лобовой приём, не самый честный. Понятно, что и роман — трагичный, и экранизация не должна уступать. Только нельзя ли было обойтись без горестных стенаний?.. Тут режиссёр, предыдущими своими лентами показавший, что он не только точный, но и тонкий, дал всё-таки слабины: поддался слезе, не найдя, видимо, иных решений, чтобы достучаться до зрительниц второго канала. Зря: эмоцию это создаёт, но кино портит.
Другой наглядный пример эмоциональной спекуляции и вовсе противоречивый. Трудно поспорить с тем, что музыка Юрия Красавина прекрасна. Щемящая грустная мелодия делает весь фильм, забирая на себя всё внимание и обеспечивая не менее половины успеха. Давно известно, что даже самые бездарные кадры обретут дополнительное измерение, будучи положены на хорошую музыку, которая своей силой компенсирует недостатки изображения. А уж когда и съёмки неплохи, и артисты стараются, и сюжет дозволяет, одним лишь лейтмотивом можно заткнуть все дыры, позволяя музыке довершить начатое: слушая её, сопереживается сильнее.
Спекуляция же в том, что центральная мелодия звучит постоянно и по любому поводу. Она появляется уже на вступительных титрах, в самом начале — контрапунктом к тому, как юные казаки балуются у воды и арбузы кушают (Урсуляк вообще грешит контрапунктами, тому примеров много наберётся). Вновь возникает, когда герои едут на сенокос; потом утром после первой ночи любви; и в другой раз — уже в постели… И чем дальше, тем больше. Ведь если поначалу был ещё повод сменить грусть на веселье, то как пошли военные действия — всё, не до плясок. Вернулся Григорий домой — музыка, уезжает обратно воевать — опять; выжил герой — музыка, убили — всё та же. И вновь вопросы жизни и смерти смешиваются с половыми: любовь — звучит мелодия, измена — звучит она же, бабья болезнь — снова!.. Повторюсь: прекрасная музыка, она вообще самое лучшее, что есть в этом фильме; но даже хорошего бывает чересчур, хоть и говорят, что кашу маслом не испортишь. Можно — жирновато во рту станет.
К тому же не отпускает ощущение, что кино не так бы смотрелось без этой мелодии; вот убрать её — останется ли тот же нерв, что скрепляет картину?.. Ну и самая главная «подстава», замеченная (услышанная) меломанами: Красавин, конечно, замечательный композитор, только вот эту музыку для «Тихого Дона» написал… лет шесть назад (если не раньше) для сериала того же Урсуляка «Исаев»!.. Да-да, ровно та же мелодия окрашивала и молодость Штирлица. Каково?!. Нет, хиты Вагнера тоже часто в разных фильмах используются, и Шопена, и прочих классиков, да и тут чего придираться: не украли же, просто из своего в своё переложили… Разве кому-то мешает?.. Ну, определённый осадок всё-таки остаётся.
Один из центральных образов этого «Тихого Дона» появляется и закрепляется во второй половине сериала: сон Григория, в котором две конницы скачут друг на друга, и у одной — красный флаг, а у другой — триколор. Показана и постоянная смена флагов в станице: чьё войско приехало — то знамя и приколотили. И тут в пору поднимать всё тот же вопрос «зачем?» уже с другой точки зрения.
Большие произведения (к коим, бесспорно, принадлежит не только сам роман, и любая его экранизация) не появляются на свет просто так — их появления требует время. Конечно, случается так, что некий труд оказывается невостребованным обществом — и тогда его объявляют либо запоздавшим, либо преждевременным; но очевидно, что это не тот случай. Четырнадцать серий «Тихого Дона» — это же уйма работы: пока напишется сценарий, пока построятся декорации, пока съёмки, пока монтаж — это несколько лет от замысла до премьеры! Вряд ли их стоило терпеть просто ради ещё одной экранизации; в этом определённо был заложен некоторый смысл.
И вот в чём он — в том ли, что отбивать чужую жену и изменять своей — плохо, или в том, какое это величайшее бедствие — война, тем более гражданская, или в том, что революции, без спроса разделяющие людей по разным лагерям, по сути своей есть дело недоброе?.. Решить это и следует зрителям любых возрастов и сословий.
- Телеграм
- Дзен
- Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.
Войти через социальные сети: