8 февраля 1945 года в немецком концлагере Пенемюнде на балтийском острове Узедом случилось происшествие, которое повергло в шок самого рейхсминистра авиации Германии Германа Геринга. Советский летчик Михаил Девятаев с группой товарищей сбежал из концлагеря, угнав бомбардировщик Heinkel He-111 H-22.

Решив во всем разобраться лично, Геринг приехал на место, прихватив с собой военных судей. Коменданта лагеря военнопленных, четырёх эсэсовцев из охраны и ещё нескольких солдат приговорили к расстрелу.

«Вы все сволочи! Вы дали украсть бомбардировщик каким-то вшивым русским военнопленным! За это вы поплатитесь!» — кричал Геринг.

Этому событию была посвящена очередная встреча Клуба любителей авиации «Взлётная полоса», которая состоялась в городском Дворце культуры города Жуковского 13 февраля этого года.

Мировая история войн не знала аналогичного случая побегов из вражеского плена! К сожалению, страна узнала о подвиге М. П. Девятаева лишь в середине 1950-х годов. Судьба лётчика после войны тоже сложилась непросто. За прошедшие годы его судьба обросла множеством мифов, некоторые из них были повторены в вышедшем два года назад художественном фильме «Девятаев». В ходе встречи многие из этих мифов были развенчаны. Вел ее историк авиации Андрей Симонов.

Трудное детство

Михаил Девятаев родился 8 июля 1917 года в селе Торбеево Спасского уезда в семье крестьянина и был 13-м ребёнком в семье. По национальности он был мокша, представитель отдельного мордовского народа наряду с эрзянами. В 1933 году окончил семь классов.

Когда Миша был маленьким, отец заболел тифом и умер. На беременной матери Акулине осталось семеро детей. Семья ютилась в доме с земляным полом и пыталась выжить.

Михаил долго не мог пойти в школу, потому что зимой нечего было надеть на ноги. Еды тоже не было, поэтому он постоянно искал, где можно что-нибудь съесть. В школе кормили один раз в день, и взрослые мальчишки старались остаться там как можно дольше. Но был и другой способ добыть еду — собрать колоски. А про «Закон о трех колосках» и о наказании за нарушение этого закона тогда знали все.

Тем не менее Миша и его друзья не удержались, собрали колоски и сварили кашу. Их тут же поймали и повели в милицию. Срок могли дать любой, минимум — пять лет. Но подросток успел съесть эту кашу по дороге. Когда пришли в милицию, котелок был пустым. А нет каши — нет факта преступления.

В августе 1934 года Миша бежал в Казань, опасаясь уголовного преследования за хищение колхозной собственности. Там он поступил в Казанский речной техникум, который окончил в 1938 году, там же занимался в аэроклубе.

В 1938 году Свердловским РВК города Казань Девятаев был призван в Красную Армию. Окончил в 1940 году Первое Чкаловское военное авиационное училище лётчиков им. К. Е. Ворошилова.

В действующей армии с 22 июня 1941 года. Воевал на Западном, Юго-Западном, Центральном, Степном, 2-м Украинском фронтах.

Боевой счёт открыл 24 июня, сбив под Минском пикирующий бомбардировщик Junkers Ju-87. Вскоре отличившихся в боях вызвали из Могилёва в Москву. В числе других был награждён орденом Красного Знамени. 10 сентября 1941 года сбил Ju-88 в районе севернее Ромен (на Як-1 в составе 237-го ИАП).

С 23 июня по 16 сентября 1941 года Михаил произвёл 180 боевых вылетов, в которых лично и в группе сбил девять самолётов противника. Его сын Александр вспоминал:

«Вот вы спрашиваете, жалел ли отец убивать людей… Когда идет бой, два самолета летят на огромной скорости. Ты видишь противника, но в контакт с ним не вступаешь, даже если у тебя снят фонарь кабины».

Был целый кодекс летчика. Никогда не говорят, что летчик убил другого летчика. Нет, он сбил самолет. Если ты победил в схватке, то у твоего соперника всегда есть возможность выброситься с парашютом. По законам рыцарей неба ты не должен его расстреливать, но поведение немецких летчиков, расстреливавших наших пилотов, очень быстро отменило этот пункт кодекса чести.

Будучи командиром звена 104-го гвардейского истребительного авиационного полка гвардии старший лейтенант Девятаев 13 июля 1944 года вылетел в составе группы истребителей Bell P-39 Aircobra под командованием майора В. Боброва на отражение налёта вражеской авиации.

В воздушном бою в районе Львова самолёт Девятаева был подбит и загорелся; в последний момент лётчик покинул падающий истребитель с парашютом, но при прыжке ударился о стабилизатор самолёта. Приземлившись в бессознательном состоянии на захваченной противником территории, попал в плен.

После допроса М. Девятаева перебросили в разведотдел абвера, оттуда — в Лодзинский лагерь военнопленных. В нем кормили тем, что нормальный человек никогда не стал бы есть. Через несколько дней Михаилу, конечно, пришлось и с этим смириться. До плена он весил 90 килограммов, после Лодзинского лагеря — 60, а потом — 40 и меньше.

Именно из этого лагеря Девятаев вместе с группой военнопленных-лётчиков 13 августа 1944 года совершил первую попытку побега с помощью подкопа. Но беглецы были пойманы, объявлены смертниками и отправлены в лагерь смерти Заксенхаузен.

Там с помощью лагерного парикмахера (по воспоминаниям Девятаева, этот заключённый до плена был советским офицером-танкистом), подменившего нашивной номер на лагерной робе, Михаилу удалось сменить статус смертника на статус штрафника. Вскоре под именем Степана Григорьевича Никитенко он был отправлен в концлагерь на остров Узедом, где в ракетном центре Пенемюнде шли разработки нового оружия Третьего рейха — крылатых ракет «Фау-1» и баллистических ракет «Фау-2».

Дерзкий побег

8 февраля 1945 года группа советских военнопленных из десяти человек захватила немецкий бомбардировщик «Хейнкель» Heinkel He-111 H-22 и совершила на нём побег из концлагеря. Пилотировал его Девятаев. Он выбрал именно «Хейнкель», потому что немцы заправляли его топливом утром, днем и вечером, а также прогревали моторы — это был личный самолет командующего авиасоединением.

Сын Девятаева Александр еще в начале 2000-х годов пытался понять, как его отцу удалось справиться с управлением. Он выяснил, что «Хейнкель-111» — это средний бомбардировщик, который создавался еще и как тяжелый ночной истребитель, поэтому навыки летчика-истребителя здесь были приемлемы. Но ведь его экипаж должен составлять пять человек, а пилотировал один Девятаев.

Самый простой ответ ему дал Герой Советского Союза генерал-полковник Николай Тимофеевич Антошкин.

«Я спросил у него: „Сколько месяцев подготовки надо, чтобы поднять в воздух такой самолет?“ — „Шесть месяцев минимум“. — „Ну вы же знаете, что у отца не было этих шести месяцев“. — „Как он это сделал — это и есть уникальный подвиг. Не будем говорить, что он был слаб и избит и что сил у него было меньше, чем у подростка. Это уже не имеет значения, потому что он это сделал“».

Но вот что говорил об этом Девятаев:

«Я работал в аэродромной команде. Однажды во время маскировки техники мне удалось подсмотреть, как немцы подключали аккумуляторную тележку к бортовой сети самолета для запуска двигателей, как их запускали, как обращались с оборудованием в кабине. Кроме того, на аэродроме были поврежденные в результате бомбежек „Хейнкели“. Я влезал в кабину, рассматривал приборы в ней, пытался понять, что они из себя представляют. И эти наблюдения помогли совершить побег».

Немцы выслали вдогонку за беглецами истребитель, пилотируемый кавалером двух Железных крестов и Немецкого креста в золоте обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом, однако без знания курса улетевшего самолёта найти его можно было только случайно. Самолёт был обнаружен воздушным асом полковником Вальтером Далем, возвращавшимся с задания, но приказ немецкого командования сбить одинокий «Хейнкель» он выполнить не мог из-за отсутствия боеприпасов.

В районе линии фронта самолёт обстреляли советские зенитные орудия, пришлось идти на вынужденную посадку. «Хейнкель» сел на брюхо южнее деревни Голлин в расположении артиллерийской части советской 61-й армии.

Для проверки обстоятельств пленения и обстоятельств побега Девятаев был помещён в фильтрационный лагерь — Спецлагерь № 7 НКВД (бывший немецкий лагерь Заксенхаузен), где подвергался допросам и проверкам. Следствие вёл начальник отдела контрразведки СМЕРШ 61-й армии полковник Мондральский, который прямо написал в отчёте:

«Допросы задержанных ведём в направлении изобличения их принадлежности к разведывательным органам противника».

Испытания продолжаются

В конце марта 1945 года после проверки и лечения семеро из десяти участников побега (Соколов, Кутергин, Урбанович, Сердюков, Олейник, Адамов, Немченко) были зачислены в одну из рот 777-го стрелкового полка стрелковой дивизии 61-й армии и отправлены на фронт (даже Немченко, потерявший один глаз, уговорил отправить его на фронт в качестве санитара стрелковой роты).

14 и 16 апреля 397-я дивизия дважды пыталась форсировать реку Одер, но без особого успеха. Именно в эти дни погибли Пётр Кутергин, Тимофей Сердюков, Владимир Соколов и Николай Урбанович. Фёдор Адамов был ранен и в дальнейшем не принимал участия в боевых действиях. В последующие дни дивизия всё же форсировала Одер, закрепилась и начала продвижение в западном направлении, захватив город Фалькенберг. В этих боях 21 апреля погиб Иван Олейник, а 24 апреля — Владимир Немченко.

В итоге к маю 1945 года из десятерых беглецов в живых остались только четверо: находящийся по ранению в госпитале Фёдор Адамов и трое офицеров — Девятаев, Кривоногов и Емец.

Послевоенные годы

В ноябре 1945 года Девятаев был уволен в запас (перед тем он непродолжительное время содержался в лагере на территории колонии-поселения на станции Невель Псковской области) и долгое время, как бывший военнопленный, испытывал затруднения с поиском работы.

Михаилу многие говорили: «Ты в плену был, значит, ты предатель».

У всех летчиков, которые оказывались в плену, был гриф «пропал без вести». Согласно приказу № 270, офицер, попадая в плен, был обязан застрелиться. Не застрелился — значит, предал Родину. Клеймо предателя переходило на всю семью, ее могли направить в ГУЛАГ. Поэтому командиры никогда не писали, что летчик жив. Писали: «Пропал без вести».

Между тем жизнь шла своим чередом. Девятаев женился, в семье родились трое детей — Алексей, Александр и Нелли.

До 1957 года кусочек сахара считался в семье хорошим лакомством. Михаил стеклил окна, перекладывал печи, крыл крыши, шил, сапожничал, вылавливал дрова в Волге, пилил их, продавал — в общем, с утра до ночи работал.

Когда Михаила все-таки взяли дежурным в речной порт, Фаузия, его жена, впервые увидела в его глазах слезы: «Фая, мне дали работу!» Но еще долгое время люди, видя Михаила, переходили на другую сторону — на всякий случай.

С 1949 года он работал помощником капитана баркаса «Огонёк», с 1952-го — капитаном того же судна, с 1955 года был переведён на должность капитана теплохода.

Награда нашла героя

В конце 1950-х годов Девятаеву были поручены испытания «Ракеты» — одного из первых советских судов на подводных крыльях; он долгие годы работал капитаном речных судов и стал первым капитаном теплохода «Метеор».

15 августа 1957 года Михаилу Девятаеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Андрей Симонов утверждает, что никакого отношения к награждению советский ракетный конструктор С. П. Королёв не имел, хотя многие средства массовой информации это утверждали.

Девятаев практически до конца жизни активно участвовал в общественной жизни, делился воспоминаниями, встречался с оставшимися в живых участниками побега, издал две автобиографические книги — «Полёт к солнцу» (1972) и «Побег из ада» (1988).

Летом 2002 года, во время съёмок документального фильма о себе он приехал на аэродром в Пенемюнде, поставил свечи своим товарищам и встретился с немецким пилотом Г. Хобомом, который должен был догнать и сбить угнанный беглецами «Хейнкель».

Скончался Михаил Петрович Девятаев 24 ноября 2002 года в Казани на 86-м году жизни. Похоронен в Казани.

Во время Великой Отечественной войны было совершено пять побегов из плена на самолётах, в общей сложности улетели 29 человек. Однако ни один летчик, кроме Девятаева, не получил звания Героя Советского Союза, хотя почти все были в свое время награждены орденами и медалями.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.