Как известно, Российская империя была не единственной, не выдержавшей Первую мировую войну — вслед за короной Романовых года через полтора вверх тормашками полетели короны германских Гогенцоллернов и австрийских Габсбургов. Но если Германия и Россия в результате всё же сохранили большую часть территорий, то Австро-Венгрия в конце 1918 года полностью канула в политическое небытие.

В части обломков императорской и королевской монархии также появились силы, стремящиеся к их переустройству по модели Советской России. Одни из них были местными социал-демократами или крестьянскими социалистами, другие — вчерашними солдатами мировой войны, участвовавшими в австрийской интервенции в революционную Россию и «подхватившими» там коммунизм.

В этой части «Ридус» расскажет вам о судьбе советских образований на развалинах двуединой империи. Мы не рассматриваем здесь Венгерскую советскую республику 1919 года, потому что её история уже достаточно хорошо освещена.

Банат

Советская республика немцев и венгров, созданная на территории, спорной между Югославией и Румынией, разгонять которую помогали французы и арабы. Это не безумие, это Банат!

Попытка создать в Банате отдельную республику была закономерной — это был один из самых многонациональных регионов Австро-Венгерской империи, куда ещё с XVIII века после отвоевания этих земель на стыке Сербии, Венгрии и Трансильвании от турок переселялись колонисты почти со всей Центральной Европы. По оценке венгерского историка Шандора Кокая, к 1918 году Банат населяли 1,58 млн человек: 37,4% населения были румынами, 24,5% — немцами, около 18% — сербами и 15,3% — венграми, а всего в регионе жили 18 этнических групп.

И поэтому, когда в октябре 1918 года Австро-Венгрия начала разваливаться, а к её бывшим границам приближались войска Антанты, далеко не все банатцы были в восторге от того, что окажутся в сербском или румынском подданстве. Хотя весь октябрь в региональном центре — городе Темешвар (ныне румынская Тимишоара) проходили акции протеста, создавались национальные солдатские советы, а памятники австрийским императорам и полководцам летели с пьедесталов, всё-таки 31 октября на объединённом заседании советов в офицерском казино Темешвара Банат был провозглашён отдельным государством, а не «вернулся» в чью-то «родную гавань».

Быстро определились лидеры новорожденной Банатской республики: «верховным комиссаром» новоявленной страны стал Отто Рот, юрист из крещёных евреев и член городского совета от Венгерской социал-демократической партии, а главкомом её вооружённых сил и министром обороны — венгерский подполковник Альберт Барта.

Здесь надо сказать, что «свободный Банат» с самого начала поддерживал тесные связи с Будапештом. Хотя венгерские воинские части и покинули новую республику, Барта формально считался представителем «венгерского Керенского» графа Каройи, а в венгерском парламенте заседал депутат от Темешвара. Сербский историк Зоран Милошевич в связи с этим полагает, что основатели республики «хотели таким образом обеспечить континуитет Венгрии и оставить сербский Банат в составе новой Венгрии». Правда, сам Отто Рот потом вспоминал, что удивлялся, как только венгры не застрелили его в день провозглашения независимости.

Роль парламента Баната играл Народный совет Темешвара, образовавшийся из объединения солдатских нацсоветов — основной политической силой в нём были социал-демократы, но их теснили национальные партии. Высшим органом исполнительной власти был исполком совета из 20 членов. В качестве государственного гимна в Банате использовали венгерский «Боже, благослови мадьяр» или «Марсельезу», а государственным флагом стало красное знамя соцдемов. Но из значительных реформ новое государство успело разве что сформировать собственный аппарат и Национальную гвардию, да ещё ввести налог на крупнейшие состояния.

Главной группой поддержки республики выступали немецкое и венгерское население. Румыны и сербы, напротив, ушли в оппозицию. В Решице, Карансебеше и других городах восточного Баната задавала тон Румынская национальная партия Аурела Космы, там вывешивались румынские флаги и формировалось собственное ополчение. По словам Рота, «улицы дрожали, когда Косма выводил на них своих громил». Сербские политики 5 ноября собрали в городе Панчево свой собственный совет, который требовал как можно скорее ввести в Банат войска Антанты и отдать его Белграду.

А на селе в республике разгулялась крестьянская вольница, захватывавшая дворянские имения и аграрные предприятия независимо от национальности хозяина. Национальная гвардия республики Рота под красным флагом жестоко подавляла волнения, счёт убитым шёл на десятки. Иногда гвардейцы действовали совместно с отрядами из бывших дезертиров австрийской армии, нанятых магнатами.

А на полухаотический Банат надвигались армии соседних государств при поддержке Антанты — и с молчаливого согласия Венгрии. 12 ноября в пределы Баната вступили сербские войска, а через пять дней они уже входили в Темешвар и вскоре заняли почти весь район. С востока, со стороны Трансильвании, к Банату подступала армия Румынии, тоже имевшей на него виды. Чтобы они не сцепились, в январе 1919 года союзное командование ввело в регион французскую армию, в составе которой были даже колониальные части из Алжира. Французы создали в центральном Банате «нейтральную зону».

При этом республика Банат формально продолжала существовать — хотя Антанта разоружила национальную гвардию и разогнала наиболее радикальные Советы, гражданские органы Баната ещё работали и Отто Рот занимал свой пост под гарантии французского представителя Жюно-Гамбетты. Но сербские и румынские организации продожали «копать» под немецко-венгерский исполком. Газета «Српски гласник» называла его членов «хамелеонами», готовящими заговор с целью присоединения края к Венгрии.

В итоге 20 февраля 1919 года правительство Баната окончательно было разогнано: по одной версии, французским, по другой — югославским командованием. Какое-то время в дипломатических кругах оставалась идея независимого Баната под протекторатом Парижа, но по Трианонскому договору 1920 года регион окончательно был поделён между Венгрией, Югославией и Румынией практически по современным границам.

Закарпатье

В современной России тема закарпатских русин в ХХ веке и их попыток обрести государственность довольно популярна у любителей истории. Но кто здесь знает, что закарпатская «Руська краина» успела побыть советской и социалистической ещё до прихода Красной Армии во Вторую мировую?

Автономия Закарпатья в составе независимой Венгрии была провозглашена ещё 21 декабря 1918 года, когда венгерский парламент принял так называемый закон № 10 «Об автономии русинского народа, живущего в Венгрии». Бо́льшая часть территории четырёх комитатов (районов) со славянским населением — Унг (Ужгород), Берег (Берегово), Угоча (Виноградов) и Мармарош (Сигету-Мармацией) — объявлялась автономией под общим названием «Руська краина». Впрочем, братьям-славянам Будапешт оставил для самоуправления только горные районы, в то время как равнина с городами автономией не обладала.

5 февраля 1919 года у автономной «Краины» появился временный «Руський совет» из 42 человек, а 4 марта — законодательный Руський народный сойм и исполнительное Государственное наместничество в Мукачево. Но все эти буржуазные штучки оказались ненадолго: уже 21 марта советскую власть провозгласил «федеральный центр» в Будапеште, а 23 марта эта волна докатилась и до Мукачево. Руська Краина была провозглашена «самостоятельным Краинским Союзом, входящим на федеративных началах в состав Советской Республики», — короче говоря, привычной нам по формату АССР. Благо Советы начали создаваться в Закарпатье ещё сразу после развала империи.

В республике началась национализация всех крупных промышленных и торговых предприятий (крупных — в смысле свыше 10-20 сотрудников), национализация пахотных земель размером свыше 52 гектаров, были введены обязательные 8 классов образования, 8-часовой рабочий день, ограничение детского труда, коллективные договоры и другие социалистические радости. Впрочем, потерпевших от конфискации земли в горном карпатском краю с мелким землевладением было немного — более того, крестьяне «отнимали и делили» конфискуемые наделы не хуже, чем в Банате.

Более того — именно венгерские коммунисты призыва 1919 года впервые в истории русинов предоставили их языку статус официального. Чиновников начали переучивать на русинский, в Будапеште появилась кафедра русинского языка, а из пяти советских газет Закарпатья две выходили на русинском и украинском соответственно. Язык закарпатских славян был подвергнут упрощающей реформе правописания по примеру советской России.

Самое интересное, что при всех пертурбациях местной власти руководил Руськой Краиной зимой-весной 1919 года один и тот же человек — Августин Штефан. Как и многие политики, начинал он адвокатом в городе Рахове, а в феврале стал зампредом Руського совета, затем — наместником в автономной Краине. При социализме Штефан тоже не пропал, перейдя по наследству от «буржуазного правительства» уже в качестве народного комиссара.

При этом Штефан и его зам Иосиф Каминьский политику вели такую, что в иной обстановке дело бы быстро запахло чрезвычайкой и «расходом» — они взяли курс на восстановление русинского «буржуазного» парламента, при котором Советы играли бы чисто консультативную роль. Низовым активистам это не понравилось — то вооружённые рабочие канцелярию комиссара разгонят, то Каминьский мукачевских коммунистов арестует. Из-за такой бурной политической жизни венгерским коммунистам пришлось снимать с фронта войска в критический момент.

Румынское командование, которое с 16 апреля вело наступление на советскую Венгрию, этому только обрадовалось. В результате основным силам румын в Закарпатье противостояли только отдельный Русинский батальон и недонабранная Русинская Красная дивизия, большая часть которой выполняла полицейские функции по городам. Восточное Закарпатье армия его величества короля Фердинанда заняла быстро, но 21 апреля под селом Королёво венгерско-закарпатские революционеры умудрились дать ей отпор, заставив отступить к Хусту.

Это слабо помогло закарпатской «АССР» — 23 апреля в тыл ей ударили чехословаки, ещё с января контролировавшие Ужгород. Румыны, получив дополнительную артиллерию и пулемёты, продолжили наступление, 27 апреля вошли в Берегово, а 28 — в Мукачево. Дольше всех сопротивлялся Чоп с его железнодорожным узлом — остатки Русинской Красной дивизии сдали его только 3 мая, уйдя в центральную Венгрию. С тех пор в течение четверти века советская власть в Закарпатье не возобновлялась.

Остаток 1919 года Закарпатье прожило при военной администрации Антанты с французским генералом Энноком во главе и концентрационными лагерями для «сочувствующих большевизму», а затем согласно Сен-Жерменскому мирному договору вошло в состав Чехословакии на правах автономии.

Польша

На этом месте читатель может подумать «Ну автор загнул! Польша после Первой Мировой — „вторая Речь Посполитая“ Пилсудского — была главным бастионом антисоветизма! Откуда там взяться советским республикам?».Но история Европы всё же предоставила полякам окно возможности для такого варианта — и они воспользовались им, причём без всякой «братской помощи» Москвы.

В октябре 1918 года польские патриоты создавали на местах — в Острове, Пинцове, Закопане и других городах — крохотные «республики», целью которых было изъять оружие у «революционизированных» немцев и австрийцев и протянуть до появления центрального правительства единой Польши. И одна из таких республик — Тарнобжегская — пошла по советскому пути.

31 октября 1918 года в городке Тарнобжег на берегу Вислы стало известно, что австро-венгерская монархия приказала долго жить. Поляки тут же с энтузиазмом принялись формировать новую власть. Правые из партии национал-демократов сформировали поветовый (уездный) комитет самообороны, подчинявшийся Польской ликвидационной комиссии в Кракове — органу власти, контролировавшему польскую часть Австрии до воссоединения с Варшавой.

Но сохранение старых порядков под польским флагом вместо австрийского не устраивало грезивших о панской землице окрестных крестьян, многие из которых к тому же недавно дезертировали из императорской и королевской армии. Они стихийно разоружали жандармов и готовились установить более симпатичную им власть. Вскоре у них появились и вожди — ксёндз Евгениуш Оконь и присланный из Кракова военный комендант Тарнобжега поручик Томаш Домбаль. Оба они состояли в околосоциалистической Польской крестьянской партии.

6 ноября в центре Тарнобжега «крестьянская левая» провела митинг, собравший порядка 30 тысяч человек, на котором Оконь и Домбаль выступали с антидворянскими речами. На нём они провозгласили в Тарнобжеге «народную республику», упразднив уже новые польские органы власти. В городе был созван Поветовый крестьянский совет и основана народная милиция. Своей целью новая власть провозгласила обеспечение передачи великопанских угодий крестьянам.

7 ноября Тарнобжегская республика признала власть близкого ей по ориентации Временного народного правительства в Люблине, но поддерживала контакты и с Ликвидационной комиссией, и с Регентским советом в Варшаве. Как пишет историк города Адам Баран, к республике изъявляли желание присоединиться и соседние города — Колбушов (избравший Оконя депутатом ещё при австрийцах), Мелец и Сандомир.

Хотя республика и добилась некоторого признания от вышестоящих польских органов, у неё была та же проблема, что и у Баната на другом конце двуединой монархии — Тарнобжег слабо контролировал деревенскую вольницу, выступления которой подчас переходили в погромы. Освобождённые поляки тогда изрядно потрепали местных евреев в Ласовицах, Розвадове и других окрестных сёлах и городках. Порой тарнобжегским милиционерам приходилось ретироваться подальше от деревенской толпы и звать подкрепление.

В середине ноября в Галиции начались бои между польскими и украинскими националистами, и Домбал объявил о формировании Сандомирского полка для участия в дележе австрийского наследства. При этом он агитировал против призыва, проводившегося Ликвидационной комиссией. Краковские власти объявили, что отзывают Домбаля, но тот вместе с Оконем стал готовиться к выборам в Законодательный сейм. В итоге к началу зимы польская администрация попыталась арестовать беспокойного поручика, а в декабре 1918 года арестовала и другого тарнобжегского вождя — Евгениуш Оконь был заточён в тюрьму по обвинению в госизмене.

Но крестьян Тарнобжегского повета это не успокоило. Зимой 1918–1919 года в деревнях стали формироваться отряды Красной гвардии, которые продолжали наступление на угодья и имущество шляхты. Так, 8 января 1919 года в Мокшешуве местные красногвардейцы конфисковали зерно в имении Тарновских, а отряды сёл Стала , Жупавы , Езёрки и Грембова раздавали скотину и картофель из панских закромов бедноте. 11 января повстанцы напали в Грембове на имение Доланских.

В ответ едва сформировавшаяся власть Польши направила против красногвардейцев карательную экспедицию. При подавлении беспорядков были убиты несколько человек, 350 арестованы, порядка 4 тысяч подвергнуты порке. Так завершилась краткая история Тарнобжегской республики советов.

Тем не менее отцы-основатели республики — Тадеуш Домбаль и Евгениуш Оконь — сумели пройти на выборах в сейм по округу, после чего новоявленного депутата-ксёндза пришлось освобождать из-под стражи. Но далее их судьбы разошлись. Домбаль примкнул к коммунистам и в 1920 году приветствовал советский поход на Вислу, за что опять был арестован и получил десять лет. В 1923 году при обмене заключёнными он выехал в СССР и 13 лет работал в различных учреждениях Белоруссии и Москвы, пока не был арестован и расстрелян в 1937 году как «польский шпион».

Оконь же продолжал политическую и церковную карьеру в Польше. Во время оккупации он ушёл в подполье, став капелланом Армии Крайовой, и хотя и арестовывался после войны властями ПНР, всё же благополучно кончил век в собственной постели в 1949 году в почтенном возрасте 67 лет.

Один из «советских» обломков державы Габсбургов ожидала особенно любопытная судьба: его основателям-рабочим пришлось схлестнуться с фашистами в самом прямом смысле этого слова — с рвавшимися к власти чернорубашечниками дуче. Но об этом мы расскажем отдельно и в следующий раз.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.