Какие только нации мира не влезли в делёжку осколков Российской империи в революционной неразберихе 1917–1922 года — от Японии до Австрии, от Канады до Греции. В рядах слетевшихся на расклёв одной из великих европейских держав оказался и стародавний соперник всероссийских императоров — Швеция, казалось бы, за сто лет прочно вставшая на позиции нейтралитета. Но её участие остаётся почти незаметным — потому что Стокгольм интересовал один конкретный небольшой окраинный уголок, отрезанный такой же пылающей Финляндией. Аландские острова.

Непотопляемая эскадра

Хотя ещё Пётр Великий одержал на Аландских островах победу над шведским флотом в сражении при Гренгаме, русская армия вернулась на них только в марте 1808 года в последнюю войну со Швецией. Аландские шведы, населяющие архипелаг, отчаянно сопротивлялись, но корпус князя Багратиона убедил их принять «новые реалии на земле», а по Фридрихсгамскому миру от 17 сентября 1809 года острова окончательно отъехали под власть дома Романовых вместе с материковой Финляндией, став своего рода непотопляемой эскадрой Балтийского флота у берегов вчерашней метрополии. Любопытно, что первым главой российской администрации на островах был будущий напарник Багратиона по кампании 1812 года — Михаил Барклай-де-Толли.

«Шведская тема» впервые всплыла вновь в истории островов во время Крымской войны в 1854 году — взяв крепость Бомарзунд на островах, англо-французская коалиция попыталась предложить их Стокгольму, но шведский король Оскар I отказался ввязываться в очередную драку с Россией по горькому опыту четырёх предыдущих.

В целом Аландские острова развивались в «ужасной российской тюрьме народов» ничуть не менее благополучно, чем остальное Великое княжество Финляндское — за время нашего столетнего владычества на островах появились первая газета, мореходное училище и оборудованный морской курорт. Более того, нынешняя столица островов Мариехамн (Мариаанхамина), основанная в 1861 году, названа в честь императрицы Марии Александровны. Тем не менее симпатии многих аландских шведов оставались на стороне исторической родины — так, ярым ирредентистом был издатель той самой первой газеты, Юлиус Сундблом, которому в 1903 году пришлось эмигрировать в Швецию.

Наверняка таким настроениям поспособствовала и Первая мировая война, которая докатилась и до островов и принесла в их быт реквизиции имущества для нужд военных, невыгодно оплачиваемые оборонительные работы, ограничения на выход в море для рыбаков. Хотя по Парижскому мирному договору 1856 года Аланды были демилитаризованы, в августе 1914 года Петрограду резко стало не до жиру — тем более бывшие захватчики Бомарзунда теперь стали партнёрами по Антанте и не возражали. Швеция тоже удовлетворилась объяснениями дипломатов Николая II, что строительство укреплений На Аландском архипелаге появились насколько гарнизонов, 10 береговых батарей, три аэродрома, радиопосты и база для подводных лодок. Всего русский военный контингент на островах насчитывал семь-восемь тысяч человек.

«На архипелаге постепенно укоренилось немало русских традиций, в том числе, кулинарных (некоторые из них живы до сих пор): ржаной хлеб, бублики, соленые огурцы домашнего посола, блины, пироги с яблоками и капустой. Поэтому, не считая конфликтов и недопонимания, основанных на повинностях, ограничениях военного времени и разности культур, в остальное время отношения между аландцами и русскими солдатами оставались обычными: солдаты просили по дворам молока, а местные дети бегали вокруг полевых кухонь и выпрашивали сахар, хлеб, чай, вместе с ними „получая“ русские слова и выражения», — пишет историк Алексей Востров.

Германское командование, разумеется, не раз пыталось лишить Россию столь важного форпоста на дальних подступах к столице империи. С 1915 года в Берлине строили планы высадки на Аландах, а в ночь с 25 на 26 июля Мариехамн атаковал немецкий дирижабль, сбросив на гавань восемь фугасных бомб — жертвами налёта стали семь русских моряков и лошадь.

На острова с интересом поглядывали не только в немецком генштабе, но и в Стокгольме, которому война и революционный хаос открывали возможность после нескольких поражений от «русских варваров» хоть что-нибудь вернуть взад.

Швеция сосредотачивается

Принято считать, что Швеция соблюдает вечный нейтралитет ещё со времён наполеоновских войн — с 1814 года. Но к началу Первой мировой нейтральный статус скандинавского королевства не был зафиксирован ни в каком документе и оставался скорее данью традиции. При этом симпатии к родственной потомкам викингов Германии были распространены в самых разных кругах шведского общества: офицерском корпусе, научном мире, аристократии вплоть до самого короля Густава V (1908 — 1950) и особенно королевы Виктории — урождённой принцессы Баденской. Среди наиболее ярых прогерманских и антирусских агитаторов был такой уважаемый шведами персонаж, как географ, исследователь Центральной Азии Свен Гедин — то, что Петербург оказывал его экспедициям всяческую поддержку, его не смущало.

«С одной стороны, старинное и тесно сплоченное шведское дворянство питается воспоминаниями времен Карла XII. <…> К воззрениям дворянства примыкает большинство лютеранского духовенства, значительная часть состоятельного крестьянства, университетский мир в лице большинства профессоров и даже студентов. Но рядом с ним окрепли и другие течения. <…> Влиятельные капиталисты и финансовые деятели — сторонники нейтралитета, и даже антимилитаристы», — ещё перед войной докладывал в Санкт-Петербург российский посол в Швеции Анатолий Неклюдов.

В августе 1914 года Швеция объявила себя невоюющей стороной, но уже в следующем году под впечатлением успехов Германии на Восточном фронте политики обеих стран начали активно продвигать проект присоединения Стокгольма к «центральным державам». И с самого начала в этих планах не последнее место уделялось Аландским островам.

Так, летом-осенью 1915 года крупный германский банкир Макс Варбург трижды посещал Швецию с деликатной миссией от кайзеровского министерства иностранных дел — добиться вступления северного соседа в мировую войну на стороне Берлина и Вены. В качестве компенсации дипломаты Вильгельма II обещали шведам возвращение Аландов, а также создание буферного государства в Финляндии, которое входило бы в шведскую сферу влияния. С такой же программой в ноябре выступал при стокгольмском дворе и принц Макс Баденский — кузен королевы Швеции и будущий последний рейхсканцлер германской монархии. Немцы видели встречное движение и со стороны скандинавов.

«В начале августа 1915 г. один из сторонников германо-шведского союза, шведский посланник в Берлине Арвид Таубе встретился с рейхсканцлером Бетман-Гольвегом и сообщил о том, что шведский король Густав V больше не отклоняет так категорично, как раньше, мысль о вступлении Швеции в войну против России. По заявлению Таубе, король сказал, что, он, король, должен иметь „убедительную причину“ для вступления в войну, с помощью которой можно было бы увлечь за собой всю страну. Такую причину граф Таубе видел в занятии Аландских островов», — сообщает историк Н. И. Новикова.

Король Густав в частных беседах с немецкими дипломатами тоже подавал намёки на готовность поддержать возможное восстание в Финляндии и вернуть Аландский архипелаг «в родную гавань». Военно-морской атташе Германии в Стокгольме фон Фишер-Лоссайнен даже разработал план вторжения на острова силами финских националистов, воевавших в кайзеровской армии, с расчётом, что Швеция «едва ли могла остаться спокойной, когда финские добровольцы на Аландах проливали кровь».

Но все интриги МИД Германии и шведских германофилов разбились о позицию премьер-министра Хаммаршёльда и министра иностранных дел Кнута Валленберга — стойких сторонников нейтралитета, на котором Швеция зарабатывала миллиарды долларов в современных расценках, снабжая и кредитуя страны обоих воюющих блоков. В течение следующих двух лет претензии на острова озвучивались только политиками-националистами через газеты.

Правительство в Стокгольме вновь озадачилось Аландами только после Февральской революции 1917 года (хотя, как утверждает В. И. Мусаев, ещё в январе Густав V в тронной речи перед риксдагом предлагал начать переговоры с Россией по проблеме островов). В августе того же года правительство Керенского выразило согласие на переговоры со шведским кабинетом по аландскому вопросу, но пока высокие договаривающиеся стороны раскачивались, в Петрограде прогремел выстрел «Авроры».

Тем временем на самих островах аландские шведы снова заговорили о возвращении под синий флаг с жёлтым крестом, так как в российском гарнизоне постепенно воцарилась «революционная дисциплина». Если и при империи пьяные драки с солдатами в кабаках и кофейнях были обычным делом — несмотря на все усилия военных властей ограничить продажу алкоголя — то в условиях проблем со снабжением и разложения армии жизнь обывателей архипелага стала существенно «веселее»:

«Когда забивали скот, аландцы всячески прятали от солдат мясо. Также приходилось охранять темными осенними ночами картофель и яблоки, как и девушек, многие из которых были не прочь встречаться с „загадочными русскими“», — описывает обстановку на Аландах Алексей Востров.

20 августа 2017 года состоялся съезд шведского населения островов. В нём принял участие и Юлиус Сундблом, ставший к тому времени депутатом финского сейма. Съезд большинством голосов постановил добиваться вхождения архипелага в состав Швеции и снарядить в Стокгольм депутацию для передачи правительству соответствующей петиции. Но поездка несколько раз срывалась — то из-за штормовой погоды, то из-за нерешительности части делегатов.

А тем временем Аландские острова уже в который раз за год сменили хозяина: 6 декабря Совет народных комиссаров признал независимость Финляндии от России вместе с архипелагом. Но от революционных смут это острова не спасало — в январе 1918 года в Финляндии началась собственная гражданская война, постепенно засасывавшая и Аланды.

Битва пяти воинств

8 февраля Густав V и новый министр иностранных дел Швеции Юханнес Хельнер встретились с аландскими делегатами, которые наконец-таки вручили королю петицию о принятии нового региона в состав его королевства. По словам делегации, на Рождество на Аландах был проведён референдум, и подавляющее большинство в 95% было готово «евроинтегрироваться» обратно, «отменив» 1809 год. Особенно ходоки к королю налегали на необходимость защитить их от «произвола русских войск».

Поначалу шведское правительство, только месяц как признавшее независимую Финляндию, в духе истинно скандинавской умеренности и аккуратности давало ирредентистам уклончивые ответы. Но вскоре после петиции на Аландских островах началось.

Первыми заявку на архипелаг попытались разместить белофинны — 7 февраля из порта Уусикаупунки по льду Ботнического залива выдвинулся отряд в 460 человек под командой капитана Фабрициуса. 10 февраля маннергеймовцы достигли Аландов и начали захватывать телеграфные и телефонные станции и батареи. Русские солдаты и офицеры сдавались людям Фабрициуса в плен практически без сопротивления — как и в полевой армии на материке, в гарнизоне островов почти все жили только одной мыслью «Домой!!!», но вывезти его планировалось лишь частично.

В этой обстановке Стокгольм наконец решился действовать. 13 февраля правительство одобрило отправку войск на Аландские острова — особенно за неё ратовал морской министр Эрик Пальмшерна, даром что социал-демократ и человек доброй воли. Два дня спустя на Аландах бросили якоря три шведских военных корабля — «Тор», «Рунеберг» и «Исбритарен». Командующий эскадрой адмирал Эренсверд потребовал немедленной эвакуации островов — русскому гарнизону предписывалось проследовать на шведских судах в Ревель, взяв только одну винтовку на человека. Остальное армейское имущество потомки Карла XII и Густава Адольфа планировали прибрать себе.

Между тем советское правительство вовсе не собиралось сдавать просто так стратегически важные подходы к Петрограду на Аландах ни белофиннам, ни шведам в условиях, когда мирные переговоры в Брест-Литовске были уже на грани срыва. 15 февраля Центральный комитет Балтийского флота (Центробалт) обратился к застрявшим на островах солдатам и матросам с воззванием:

«Товарищи! Наступил решительный момент и, быть может, последний — защитить грудью революцию от покушений белой гвардии. В связи с создавшимся положением на острове Аланд и др. Центральный комитет Балтийского флота призывает вас, товарищи моряки, остаться на своих местах всем, кому дорога свобода и родина, впредь до минования надвинувшейся грозной опасности со стороны врагов свободы».

Аландская проблема вызвала в революционном Петрограде интерес и на более высоком уровне:

«Неужели соответствует истине сообщение о том, что к острову Оланд подошли шведские военные суда и, высадив отряд, заставили отступить наших? Какие меры защиты и репрессии принял Центробалт? Какие военные суда, когда именно послал он к Оланду? <…> Мы крайне обеспокоены. Не допускаем мысли, что Центробалт и наш революционный флот бездействовали», — переживал Ленин за ситуацию на островах.

Между тем шведы на Аландах обнаружили, что «произвол русских войск» над их соплеменниками сильно преувеличен. На островах было заключено — правда, недолгое — перемирие для обмена пленными, а тем временем стокгольмское правительство и советский представитель в Швеции Вацлав Воровский приступили к переговорам о судьбе гарнизона. Белофинны же почувствовали, что шведы их оттирают — поначалу отряд Фабрициуса рассчитывал на них как на союзников, но те не только не поддержали наступление на русские позиции, но и задержали зафрахтованный маннергеймовцами в Стокгольме пароход «Геро», который вёз из Швеции подкрепление белым на острова.

Переговоры были прерваны 17 февраля, когда в аландском кризисе появился новый участник — из «красного» Турку на архипелаг прибыл ледокол «Муртая» с 150 финскими красногвардейцами, призванными вместе с советскими товарищами выкинуть с островов всю «контру». Завязались межфинские бои под деревней Годбю и финско-русские — под соседней Гельбю. Последнюю из них гарнизон островов удержал, но Годбю белофинны взяли, потеряв двух человек и убив трёх финских большевиков (один из которых погиб в шведской засаде).

Фактически это было единственное сражение за всё время аландского «пира стервятников», но именно оно убедило Швецию в необходимости стянуть на архипелаг значительные военные силы. 19 февраля шведы направили на острова ещё два военных корабля «Свериге» и «Оскар II» с ротой Ваксхольмского берегового артиллерийского полка, чтобы вытурить с них как финнов, так и россиян.

Против белофинских сил шведское командование применило военную хитрость, передав им сфабрикованный приказ от имени генерала Маннергейма уйти с Аландов. Советское же правительство, не желая ввязываться в войну ещё с одной европейской державой, продолжило переговоры. В итоге шведы, маннергеймовцы и Воровский договорились до следующего:

• эвакуация русских войск не предрешает международного положения Аландских островов и вопроса о правах на них России и Финляндии;
• все имущество русского правительства остается неприкосиовенным и сдастся на хранение аландским властям при русских комиссарах, с гарантией шведского правительства;
• русские войска с оружием и снаряжением перевозятся на шведских кораблях в Россию, а белогвардейцы — в Северную Финляндию;
• Аландские острова исключаются из зоны военных действий.

Все пункты соглашения были одобрены Совнаркомом, и коллегия морского комиссариата 22 февраля приказала военному отделу Центробалта «безотлагательно приступить к уводу наших войск с Аланда и передаче на храпение наших батарей и имущества, на условиях, сообщенных Воровским». На следующий день ледокол «Муртая» высадил в Турку первую партию эвакуированных — как русских солдат, так и финских красногвардейцев.

Освободившееся геополитическое пространство начало постепенно заполняться шведами. 24 февраля на крайнем западе архипелага, в Экерё, высадился батальон королевской лейб-гвардии подполковника Роса — 500 дополнительных штыков. 27 февраля шведская армия установила свой контроль над Мариехамном, а ко 2 марта полностью заняли острова — видно было, что скандинавы собрались закрепиться на Аландских островах всерьёз.

Это совершенно не устраивало финские национальные силы, не стремившиеся сменить российское подданство на сапог короля Швеции, как в «старые добрые времена». Белофинский Сенат нашёл себе нового стратегического партнёра — Германскую империю — и официально запросил у неё помощь 22 февраля. А через неделю к Аландам выдвинулся новый претендент на их скалистые берега — военно-морские силы Вильгельма II.

Окрик из Берлина

К тому времени войска центральных держав на Восточном фронте возобновили наступление на Россию, и в этом контексте плацдарм на Аландских островах был необходим германским стратегам не только чтобы установить контроль над материковой Финляндией, но и чтобы угрожать Петрограду. 28 февраля Второй рейх направил на острова из Данцига флотилию в составе дредноутов «Вестфален» и «Рейнланд» и транспорта «Гисен», которые везли 14-й Мекленбургский егерский батальон майора Шенка цу Швайнсберга, составившие так называемый Аландский отряд.

Несмотря на сложную ледовую обстановку, немцы высадились в Экерё 5 марта, и шведы, едва успевшие обосноваться на Аландах, вынуждены были вступить в переговоры с новыми хозяевами Балтики. 6 марта братские народы договорились: Швеция и Германия поделили острова на зоны влияния, а порт Экерё перешёл под совместный контроль двух наций. При обоих оккупационных контингентах на островах ещё сидел поставленный Маннергеймом белофинский военный губернатор — таким образом, на какое-то время на Аландском архипелаге установилость троевластие.

Остававшихся на островах к этому времени русских военных «державы-победительницы» поделили несколько неравно. Отряд майора Шенка захватил порядка 1200 пленных, которые были переправлены на материк, в Либаву, при этом ещё 250 военных — поляков, украинцев, латышей и эстонцев — были интернированы в Швеции, но затем всё равно доставлены в германский порт Засниц.

Наглядная немецкая демонстрация силы показала шведам, что делать им на Аландских островах уже нечего. Основные силы скандинавов покинули острова ещё к 14 марта, но корабль «Оскар II» и небольшой шведский отряд оставались на архипелаге всё время гражданской войны в Финляндии — на всякий пожарный случай. Эта группа оставила острова 26 мая 1918 года — таким образом закончилась последняя военная вылазка шведов за пределы королевства в истории.

«Молодой социалистической республике в кольце врагов» было уже давно не до Аландов, а немцы оставили острова через четыре месяца после шведов — в сентябре, когда аховое положение на фронтах потребовало от них стянуть все силы в фатерлянд. Фактический контроль за Аландскими островами остался за Финляндией, хотя шведы-активисты во главе с Сундсбломом ещё долго то и дело собирали подписи за воссоединение, а Хельсинки и Стокгольм ещё три года нудно делили архипелаг в новорожденной Лиге Наций.

Немцы потеряли на Аландах пять человек — моряков с ледокола «Гинденбург» и дредноута «Рейнланд», потерпевших крушения соответственно 9 марта и 11 апреля. Шведы потеряли на островах ровно одного солдата — сержанта пехоты, застрелившегося в апреле по личным соображениям. Потери русского гарнизона точно не подсчитаны, но по меньшей мере двое солдат полегли в перестрелках с белофиннами, а ещё одного, прибившегося к красным финнам, маннергеймовцы взяли в плен и расстреляли в конце марта.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.