Сегодняшним собеседником «Ридуса» является неординарный русский африканец с интереснейшим опытом боксёра, предпринимателя, каскадёра, актёра. Помимо прочего, Ноэль Андерсон ещё и член Экспертного совета по вопросам партнёрства со странами Африки при вице-спикере Госдумы России.

Всем своим ярким опытом такой человек словно опровергает крылатую фразу Александра Пушкина: «Мы ленивы и нелюбопытны».

Наш герой интересно и увлекательно рассказал о себе и том времени, которое застал в Советском Союзе, молодой России и на Украине.

«Ридус»: Ноэль, в недавнем интервью вы признались, что после отъезда в юности из СССР по направлению в Африку с нетерпением дожидались возращения. Вернувшись в 1991 году после двух лет отсутствия, каким вы нашли советский Львов, в котором родились и выросли?

Ноэль Андерсон: Да, я родился в СССР, во Львове, в 1967 году. Уезжал в 1989 году. Это был год шумихи и неразберихи… Вернулся в 1991 году. Внешне во Львове особо ничего не поменялось. Была одна смешная история. Останавливаю такси, чтобы доехать домой. Когда сажусь в машину, просто понимаю, что с водителем надо говорить на украинском языке.

А Львов был таким юморным городом, как Одесса. То есть я привык к тому, что здесь любят шутить. Сев в такси, начал шутливо говорить всякие украинские слова: «добрэ», «дякую» и всё такое. Называю улицу. Водитель на меня смотрит: «Вы из Африки? И вы знаете украинский язык?» Я говорю: «Когда едешь куда-то, надо изучить особенности этого места, менталитет и язык. Поэтому знаю. Знаю Тараса Григорьевича». И начинаю читать ему Шевченко: «Як умру, то поховайтэ мэнэ на могилi…» Он удивляется: «Ничего себе Африка! А какая столица в Африке?» Я ему ответил: «Столица Африки — Гана!» Он довёз меня и даже денег не взял. Правда, я забыл в машине какую-то вещь. Он был очень рад, что в столице Африки знают украинский язык.

«Ридус»: А до 1991 года напряжение по языковой линии во Львове чувствовалось?

Ноэль Андерсон: К 1989 году, когда я уезжал в Гану, такого вообще не было, чтобы всё было тотально на украинском языке. Нет. Мы в своём кругу нормально говорили по-русски. Многие общались на русском языке.

«Ридус»: Во времена детства и юности ощущалось во Львове другое отношение к африканцам, иностранцам и русским? Национальный вопрос возникал? Были какие-то признаки того, во что вылилось всё сегодня? Или вы росли, не зная буллинга и неадекватного отношения?

Ноэль Андерсон: Конечно, это было. Но я называл такие моменты дуростью, дебилизмом, деревней и недо… недообразованностью, недоцивилизованностью… Тогда такого не было, чтобы проявлялись национализм или расизм. Нет. Там были рагули, как мы их называли. То есть слабо просвещённые люди — деревня, которая ничего не понимала и ничего не знала. Я рос в атмосфере, когда о маленьком чернокожем мальчике какие-нибудь дебилы говорили: «О, давай посмотрим на обезьяну».

Если вы живёте в своем кругу, всё хорошо. А когда выходите из него в кинотеатр, в город, в гости — там обязательно скажут: «О, дывы, нэгр идэ». Это не только во Львове — везде так было. Когда это постоянно звучит, начинает раздражать. Как и обзывательства в детстве: «Негр черножопый» и другие. Поэтому когда звучит «негр», ты на это реагируешь очень жёстко. Уже выставляешь границу.

«Ридус»: То есть когда сталкивались с сегрегацией, вы…

Ноэль Андерсон: Да. И когда это происходит, ты уже начинаешь понимать, с кем имеешь дело. А нормальный человек никогда такое не скажет.

«Ридус»: Это и стало причиной, по которой вы пошли в спорт?

Ноэль Андерсон: Да. Это одна из причин, почему я пришёл в бокс.

В детстве я часто дрался на улице. Один раз за мной погнались парни, а я стал убегать. Я ещё был дошкольником шести-семи лет. Забежал в свой подъезд, а там были мальчики, мои соседи. И они мне говорят: «Ты что? Забыл, где живёшь? Ты понимаешь, что всегда будешь бегать, если не дашь отпор? Не позорь наш район». Они потом стали авторитетными пацанами. И вот они дали мне наставление. С тех пор я в таких ситуациях дрался, а не убегал.

«Ридус»: Часто приходилось так отстаивать свою позицию?

Ноэль Андерсон: Особенно в детстве. Когда чуть подрос, сначала начал борьбой заниматься (потому что друзья из моего подъезда пошли на борьбу), потом — фехтованием. Поскольку я был хулиганом и в школе уже все устали от меня, мне однажды сказали: «Надо тебя отправить на год в интернат учиться».

В интернате была секция бокса. И там я зарекомендовал себя уже на первой тренировке — подрался с парнями. Потому что один подошёл и дал мне щелбан, пока я ещё не успел встать. Я думаю: ничего себе! И вызвал его на фас (так у нас это называлось), один на один. Сразу дал ему по башке. А он был одним из самых сильных в классе. И всё! Я стал лидером класса.

«Ридус»: Как изменились взаимоотношения после того, как вы показали, что можете дать сдачи? Стали уважать? Друзья новые появились?

Ноэль Андерсон: Друзей у меня было и так полно. А появилось новое понимание. Мне тренер объяснил, очень красиво рассказал: «Представь, что ты слон и на тебя тявкают собаки. Ты же понимаешь, что ты сильный? Вот ты научись пройти через стаю врагов так, чтобы не реагировать на них. Они кричат, они идиоты, но они должны понимать, что ты сильный. Ты можешь применить силу, а можешь не применить. Сила в том, что ты не реагируешь на это. Ты выше этого. Идёшь, а они лают». И он мне это внушил… Что бы мне ни говорили, я уже не реагировал на это. Научился не замечать этого.

А потом, когда подрастал, африканцы уже не так редко встречались. Поначалу же это было диво дивное, экзотика… Со временем уже только какие-нибудь приехавшие из деревни дурачки удивлялись: «О! Нэгр!» Но если у кого-то что-то вслух вырывалось, то я боксёрским взглядом смотрел, и они сразу затухали. И дальше идёшь спокойно. А он начинает отнекиваться, как будто это не он сказал, обман слуха произошёл.

Помню один случай, когда я наказал парня. Был дождь, я шёл по городу с зонтом. Мне уже было лет семнадцать, стал мастером спорта СССР. И два дебила обратили на меня внимание. Один подходит сзади, зонт забирает на себя и говорит: «Тэбэ Украина годуе чи не годуе?»

«Ридус»: То есть тебя Украина кормит или не кормит? Просто хотели докопаться?

Ноэль Андерсон: Да. Я говорю: «Тебя вообще интересует (в более грубой форме сказал), кормит или нет? Ну идём, расскажу тебе точно, годуе или нет». Беру его — бам! Он сразу потерял интерес, кормит или не кормит… Ну, а зачем тебе знать это?

«Ридус»: В интернате у вас появились серьёзное отношение к боксу и спортивные амбиции? В какой момент желание отстаивать себя на кулаках сменилось пониманием того, что можно достичь серьезных успехов?

Ноэль Андерсон: Как я уже говорил, когда пришёл в 6-й класс в интернате и сразу подрался с парнем, который был самым сильным, в тот момент подумал: «Ничего себе! Я стал королём класса». Но потом был случай. У нас был мальчик интеллигентный и спокойный. Мы пришли на тренировку, а он меня обыграл технично: раз — ушёл, раз — очко. Я машу, а он уходит. И я думаю: ничего себе, я же проиграл слабаку! И у меня начинается: надо работать над собой, наращивать технику.

Потом год прошёл, я вернулся в свою школу. А там уже собрался коллектив хороший. Я год пропустил, а там уже ребята — чемпионы, завоевали какие-то места. И я думаю: как? Я посильнее их. Надо тренироваться, чтобы чего-то достичь. Тренер говорит: «У нас задача чёткая. Когда тебе будет 17 лет, мы на Олимпиаду едем». А мне — 14, 15, 16 лет. Конкретные задачи ставятся. То есть всегда надо ставить максималистские задачи, тогда хоть чего-то достигнешь. А иначе зачем ты в спорте? И за эти годы я много чего достиг.

Просто случилось так, что тренер уехал в Магадан зарабатывать деньги. А к моменту его отъезда я уже выступал по юношам, выиграл первенство Вооружённых сил.

«Ридус»: Как это было? Вы выступали за армейцев?

Ноэль Андерсон: Был график отборочных соревнований, так называемых ЦС (Центральный Совет). Это маленькое первенство СССР среди клубов. Чемпионы этих соревнований едут уже на чемпионат СССР. Я выиграл тогда первенство Вооружённых сил СССР. И за Вооружённые силы поехал на первенство СССР.

Я вообще выступал за «Зенит». Но чтобы попасть на чемпионат Советского Союза, надо было что-то придумывать. И тренер говорит: у нас во Львове есть СКА (Спортивный Клуб Армии), но у них мало боксёров. Поэтому давай ты выступишь за СКА. И в тот момент я выступил за СКА, чтобы потом попасть на чемпионат Советского Союза. И я в 16 лет выиграл чемпионат Вооружённых сил СССР. Кажется, в Рязани это было. Первая значимая поездка. Со всего Советского Союза приезжали. Наш Прикарпатский округ занял второе место.

Потом я поехал на чемпионат Советского Союза от СКА. Сначала были сборы в Пензе. На первенстве СССР в Могилёве я проиграл в первом бою армянскому спортсмену. Он потом стал третьим призёром. Но меня это взбесило. Бой был равный, но победу отдали ему, потому что он был красивый. Он технично и красиво двигался, красиво выглядел. А я драчун был, забивал просто соперника… Тренер говорил: «У тебя есть сила и больше выносливости».

«Ридус»: После таких обидных поражений появляется спортивная злость?

Ноэль Андерсон: Через два года я встретил на ринге этого спортсмена, своего обидчика. На Спартакиаде УССР. Там за первое и второе места давали мастера спорта. Моего старого знакомого из Армении призвали в армию в Донецк, поэтому он проходил отбор на Украине. И тренер, уже другой, мне говорит: «Ты красиво отбоксируй»

Я тогда отборочный спарринг выиграл у своего друга Сергея Гуревича из Днепропетровска. Он двукратный чемпион Советского Союза по юношам и юниорам. И я взял путёвку на Спартакиаду. А Сергей, между прочим, выигрывал у боксёра Ружникова, который побеждал Роя Джонса.

И я попадаю на Спартакиаду. Понимаю, что нужен реванш с армянином. В первом раунде наношу два нокдауна. А по правилам взрослого бокса три нокдауна — и снимается. Я доминировал. Начинается второй раунд, в течение одной минуты — ещё два нокдауна. По правилам должны снять. Уже четыре нокдауна. Но они были заряжены, что я должен проиграть! И в середине второго раунда я бью ему через руку — всё: нокаут, очень серьёзный. Его на носилках выносят с ринга. Все испугались. И следующие бои я выигрывал из-за явного преимущества.

«Ридус»: Судьи поняли, что это серьёзный парень, поэтому не нужно ничего «химичить», а то будет только хуже?

Ноэль Андерсон: Да, судьи поняли. Хотя сначала были не готовы к такому. Юноша бьёт всех мастеров спорта, которым по 25–26 лет. Они же матёрые! А я выхожу: тум-тум, свободен, следующий… Четыре боя выиграл. В финале ко мне тренер подбегает: «Молодец, молодец! Ты уже задачу выполнил, всё. Ты проиграешь, но красиво отбоксируй. Тебя уже заметили в сборную». Ну, я выходил, нечаянно бил, люди падали.

Я думаю: я уже мастер спорта, побоксирую без напряга. Голова уже закружилась. Тренер был не мой личный. И я проиграл 2:3 тогда двукратному чемпиону СССР Мишину. И стал вторым. А люди уже болели за чёрного боксёра! Подходили ко мне: «Зачем ты ему проиграл?» Меня уже стали поддерживать. Зрители в Луцке из «нэгра» перевели меня в категорию «ты наш!».

«Ридус»: Как дальше продолжилась спортивная карьера?

Ноэль Андерсон: Я попал в сборную Украины по боксу. Меня уже вызывают на сборы. Мой тренер уехал в Магадан. А второй тренер — хороший и молодой, Василь Михайлович Жидков. Но не тянул. Михаил Леонтьевич Ташко был очень сильным тренером. Мы при нём из одного клуба из одного города попали вчетвером на чемпионат Союза! И это диво дивное. Потому что от Львова за всё время туда попал только ещё один парень. А тут не от Украины, а от одного города — четверо. Больше никто не попадал. Это было немыслимое здесь достижение — попасть на чемпионат Союза. Он был очень хорошим тренером. А когда он уехал, я остался один. И уже на сборы я ездил один. А обычно туда тренеры едут со своими воспитанниками. И между тренерами там своя конкуренция. Вопрос: зачем нам нужен этот чёрный?

И был спарринг, боксёр Микулин, мастер спорта международного класса, уже в возрасте, 26 лет. А мне тогда 18 или 19 лет было. Ко мне подходит тренер Михаил Завьялов и говорит: «Микулин уже старичок. Если он станет третьим или вторым, ему дадут квартиру». И сообщает мне: «Микулин поедет на чемпионат Союза». А я на спарринге и не думал, что нужно рвать и всё выигрывать. А мог бы и ударить. Я тогда бил хорошо. А тут думаю: «О, класс! А мне-то и не надо, раз человек поедет… Классный боксёр, перспективный». Они просто тогда остановили меня, когда нужно было дать мне шанс. И я не поехал на чемпионат СССР.

А потом уже дважды я ездил — на взрослые чемпионаты. Были такие серьёзные вещи, когда меня на чемпионате Украины засудили, я стал третьим. И в сборную попадаю.

Когда я поехал на свой третий чемпионат Советского Союза, у меня в сборной был конкурент Рюмин. У нас спарринга с ним не было. Но он был достоин туда поехать — и я был достоин. И тренеры сделали так, что поехало два состава в Ташкент в 1986 году. И в первом бою мы столкнулись с ним. Я без тренера — он с тренером. Я начал боксировать, он рассёк мне бровь. Но я был заряжен выиграть. У меня были цели.

А тренер говорит: «Зачем это надо? Сейчас они будут убиваться (сборная Украины между собой)». И тренер снял меня, просто выбросив полотенце из-за рассечки. Дескать, бровь может опять рассечься. И он просто снял меня. Я не знаю, что было бы дальше: зажила бы бровь или нет. Но я уже себя не проявил. А он стал третьим тогда. И тогда, кажется, в этом весе выиграл чемпионат как раз Ружников.

Потом ещё на четвёртый свой чемпионат СССР я поехал, уже в 1988 году. Там у меня была серьёзная конкуренция. И мне начали рассказывать, что есть старички (тебе уже 20 лет), а есть молодые… И там был один парень, уже чемпион Союза по юниорам, Игорь Гапон. Хороший бьющий боксёр, перспективный. А я к тому времени был чемпионом Вооружённых сил Союза, чемпионом Центрального Совета «Зенита», финалистом Спартакиады УССР, двукратным призёром УССР, мастером спорта.

«Ридус»: То есть вы уже выходили как боксёр такого же уровня?

Ноэль Андерсон: Ну конечно! Я же уже выигрывал у чемпионов Союза. А его начали раскручивать как молодого. На это всегда смотрят по-другому.

«Ридус»: Получается, когда вы были молодым, вам сказали, что надо отнестись к человеку с уважением и дать получить квартиру. А когда вы уже подходили к такому же уровню, вас начали убеждать, что молодым надо дать дорогу?

Ноэль Андерсон: Да. Вот такая несерьёзная история. Всегда было очень много подковёрных процессов. Были тренеры, которые меня не любили, потому что я у их воспитанников выигрывал. И тут такая вот история. Приехал парень, чемпион Союза. Мы с ним стали на тренировке боксировать. Надо было проверить, кто из нас поедет на Союз. И вот он 6–7 раундов делал из меня клоуна, можно сказать. Я пропускал удары, он обыгрывал технично. Я думаю: «Ничего себе! Ноэль, ты вообще занимался спортом? Ты боксёр или кто?» А потом я настроение поймал, ему так через руку бросил… Он поплыл. И уже я всё понял, прочитал его. Может, у меня волнение какое-то было поначалу. Тренеры давили, от этого я волновался. А потом поймал его — и всё: я делал с ним, что хотел!

Потом сделали спарринг с этим парнем — Игорем Гапоном. А как обстояло дело? В сборной тебе надо было выжить. Надо было доказать, что ты достоин. А когда на Союз попадаешь — ты уже там сдулся. Пик у тебя был: доказать, что ты достоин сборной. Приезжая на Союз, мы там уже проигрывали.

Так вот, на спарринге я этого парня сильно побил. И мог бы нокаутировать, но тренеры развели. Я хотел уже бить его, но они кричат: «Стоп, стоп, стоп!» Дескать, что-то случилось. И в этом спарринге я уже на нервах показал всё, чтобы все знали. А на нервах я многое мог. До этого был случай, когда нокаутировал одного друга весом 75 килограммов, когда сам весил 63 килограмма.

И получается так, что я достоин. Что ж за дела такие?! И мы вместе с тем парнем поехали на чемпионат Союза. Но финалом для нас уже был этот спарринг. Мы с ним попадаем на чемпионат Союза — и в первых поединках проигрываем. И он, и я. Чего-то не хватило. Или батарейка села. Или ринг был не тот для меня. Не знаю… Первый раунд я выиграл, левой рукой обыграл. А потом мне как будто ударили по голове. Ноги затекли, проваливаться стал. Я уже не успевал. И соперник переиграл меня по очкам.

«Ридус»: А что за история про 75 килограммов против 63 килограммов?

Ноэль Андерсон: Когда я боксировал за «Зенит», был один тренер Василюк… Мы у его спартаковских учеников всегда выигрывали. И вот один такой ученик у него — Ростислав Зауличный. Он стал чемпионом Союза, финалистом Олимпиады, весил 75 килограммов. А я — 63 килограмма.

Надо сказать, что и до этого у меня случился интересный спарринг с хорошим другом. Его звали Бодя Бурда, он был третьим на Украине. Весил под 80 килограммов, уж 75 килограммов точно было. Я пришёл в зал «Спартака» со своим тренером. Не с кем было тренироваться. И мы в паре с ним тренируемся, несмотря на разницу в весе. А он же здоровый и ни в чём себе не отказывает! Я говорю: «Бодя, ты успокойся, в полную силу бьёшь!» Говорит: «Не-не-не…» А потом я ему через руку дал — и нокаут. Все удивились: Бодю с таким весом нокаутировал.

И потом меня поставили с Зауличным дотренироваться, при такой же разнице в весе. У нас с ним просто драка началась. Нас развели — и всё. Он хотел тоже меня нокаутировать, отомстить за своего одноклубника. Но куда там…

«Ридус»: Но у Зауличного была Олимпиада. Обидно, что не довелось?

Ноэль Андерсон: Чтобы на неё поехать, тренер нужен был, толкач… И другие возможности.

«Ридус»: Административный ресурс?

Ноэль Андерсон: Да. При своих вводных я никогда не попал бы на Олимпиаду.

А потом вся эта безнадёга началась… Рэкет, бандитизм. Многие боксёры уходили туда. С нас уже стали смеяться: «Боксики головы пробивают, а тут люди на машинах и с деньгами не парятся. А вам головы бьют! Хи-хи, ха-ха!»

Тренер говорит мне: «Слушай, время такое идёт… Зачем уже это надо? Дальше что?»

Я думаю: надо ехать учиться, потому что тут сложно будет пробиться в университет.

«Ридус»: И вы поняли, что со спортом надо заканчивать и идти учиться? Куда пошли?

Ноэль Андерсон: С другим моим, тренером, который был сравнительно молодым, тридцати лет, стали задумываться, зачем это надо. Тут движения начинаются непонятные, куда вовлекаются спортсмены. Я тоже с кем-то дрался и выходил, как это называлось, за кого-то постоять. А кто-то уже говорит: «Мы тебя заметили. Ты, чёрный, бегаешь тут. Весь Львов знает». И это нехорошая история. Эти движения, когда можно было быть в команде с кем-то… Например, у меня был друг, хороший боксёр, такой атлет фактурный. Он в подобной ситуации кого-то ударил — и на двенадцать лет попал в тюрьму. Тренер спрашивает: «Ты тоже так хочешь?» То есть лучше всё же было пойти учиться.

«Ридус»: И куда вы отправились на учёбу?

Ноэль Андерсон: Было так. Мы с сестрой написали письмо моему отцу. Он сделал нам приглашение — и мы уехали в Гану. Он всё это время был там. Хотел детей забрать, а мама не разрешала сделать это через Красный Крест. Все эти истории: как же ребёнок из Союза поедет в Африку? Не дала. И поэтому мы с сестрой написали письмо и поехали в Гану, чтобы там получить квоту и оттуда поехать в Союз поступить учиться.

Сестра хотела стать врачом. До этого она дважды поступала во Львовский медицинский институт. На второй раз поступила, а ей сказали, что вышла ошибка. Срезали. Чёрная в то время не поступала в такие вузы. Доктрина такая была, наверное… Особенно на Западной Украине.

Союз менялся. Уже нужны были деньги. А Львов был модным городом, денег там всегда было полно. Надо было устраиваться куда-то. Поэтому мы с сестрой пошли к знаниям таким путём — через Гану. А там на одну семью даётся одно место, квота. Она на три года старше меня. Поэтому она уезжает первой на учёбу, а я остаюсь работать в Гане. И она приехала, поступила во Львовский мединститут по квоте. Сейчас она врач в Гане. Через год, пожив в Гане, я вернулся в Союз.

«Ридус»: Как жилось в Гане?

Ноэль Андерсон: Ужас, конечно, если честно. В то время электрификации страны ещё не было. Электричество было только у богатых людей вроде моего отца.

«Ридус»: А кем он был?

Ноэль Андерсон: В то время все богатые были образованными людьми. Например, инженеры. Мой отец был серьёзным врачом. Он вождь племени фанти. Род в Гане известный. Его отец тоже был вождём. Родственник отца был верховным судьей Ганы. Отец входил в закрытую ирландскую масонскую ложу. Он был другом тогдашнего президента, главным врачом в ООН от Западной Африки. Преподавал в Университете Ганы, в Легоне.

Потом вождь где-то загулял… и его попросили. Он стал главным врачом в порту Такоради. Все приходящие в порт суда не могли зайти в него без его ведома. Через карантин проходят. Когда русское судно приходило, это было прикольно. Я там познакомился с львовянином с советского судна. Он жил напротив моего дома во Львове. Мы с ним набухались. И на судне с капитаном тоже. Бородинский хлеб он привёз. Мы его уже год не ели к тому времени.

«Ридус»: Скучали по Союзу? Чего не хватало?

Ноэль Андерсон: Конечно, скучал! Не хватало понимания и русского мата. Очень не хватало близкого менталитета. Когда ты вырос в Советском Союзе, ты приходишь к друзьям в гости: постучал, без предупреждения даже, — тебя всегда примут и накормят. А в Гане ты приходишь в гости, даже когда тебя позвали, — ну пришёл и пришёл. Там столик стоит, диванчик, кресло. Они могут пойти поесть, а тебя вообще не позовут. Только дадут водичку, пока ты ожидаешь. У нас в Союзе такого быть не могло в принципе! Это в голове не укладывалось.

А потом, когда ты с ними говоришь о наших проблемах, они начинают смеяться. А когда они говорят о своих проблемах, ты начинаешь смеяться. Представьте: у них похороны, а они смеются, прыгают и веселятся. У нас скорбят, а у них веселье. И у них ещё похороны — это бизнес. Целая история, которую вы вообще не понимаете. Поэтому мне стало скучно. Я уже привык по-русски реагировать: «Да пошёл ты!» Поэтому у меня там были русские песенки, кассеты, «Таганка». Я ещё кассету африканцу подарил, потому что ему тоже нравилась песня «Таганка»! И я ему дал кличку Таганка. А он всегда улыбался.

«Ридус»: А было там какое-нибудь сообщество, которое приняло бы вас и интересовалось, как вы жили в Советском Союзе?

Ноэль Андерсон: Они не понимали, что такое Советский Союз… Говорили «Си си си пи». Они могли делать большие глаза, когда я рассказывал о Союзе! Жили в своём мирке и ничего не знали о Советском Союзе.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.