Кажется крайне маловероятным, чтобы президент США Ричард Никсон хоть немного предполагал, какими будут отношения между США и Китаем, когда 50 лет назад он объявил о своем историческом визите в коммунистический Китай. «Оливковая ветвь» его дипломатии была нацелена на то, чтобы вывести Китай из сферы влияния огромного Советского Союза, бывшего тогда сверхдержавой и единственной угрозой западному миру. Спустя полвека СССР больше нет, а современная Россия сохранила часть влияния и порой рассматривается Западом как проблема, но это уже не та великая угроза демократии, какой когда-то был Советский Союз.

Однако США не победили полностью. Сегодня они более не «мировой полицейский» и даже не неоспоримо доминирующая экономическая и культурная держава, какой были во времена Никсона.

Почему? Потому что Китай осуществил невозможное, пройдя десятилетия ужасающей нищеты, безжалостную культурную революцию Мао, претерпев экологические и социальные издержки быстрой индустриализации, в итоге бросив вызов США в борьбе за мировое превосходство. После 50 лет дипломатических спаррингов США и Китай открыто соперничают, стремясь доминировать в дипломатическом влиянии, экономическом весе, военной мощи, технологическом мастерстве и даже в реформах, связанных с изменением климата.

Американо-китайские отношения, если не сказать конфликт, будут определять судьбы мира в ближайшее десятилетие. То, как будет развиваться соперничество двух сверхдержав, особенно волнует соседей Китая по Азиатско-Тихоокеанскому региону.

Об основных направлениях соперничества, шансах на победу и соотношении сил в противостоянии США и КНР рассуждают журналисты американского и азиатского отделов австралийского издания The Sydney Morning Herald Эрик Бэгшоу и Мэтью Нотт, чью дискуссию мы представляем читателям «Ридуса» в переводе и сокращении.

The Sydney Morning Herald: В свой 100-й день пребывания в должности президент США Джо Байден заявил: «Мы соревнуемся с Китаем и другими странами за победу в XXI веке». Есть ли в гонке другие нации?

Эрик Бэгшоу: Нет. Байден пытался не выделять Китай, но общая направленность его речи показала, что США видят, что Китай становится доминирующей альтернативной державой XXI века. С точки зрения военного, экономического, дипломатического и экологического потенциала эти две сверхдержавы определят грядущие десятилетия.

Теперь соревнование сводится к тому, что Пекин и Вашингтон подталкивают различные группы стран к реализации своих программ. Для Китая это мир гораздо более населенных, чем западные либеральные демократии, развивающихся стран, охватывающий Индо-Тихоокеанский регион, Азию и Африку.

Соединенные Штаты сосредоточили свое внимание на сдерживании Китая, сплотив единомышленников в Европе и Азии и подчеркнув обеспокоенность по поводу нарушений Китаем прав человека, национальной безопасности и территории в стремлении к экономическому господству.

The Sydney Morning Herald: Заменил ли Китай Россию в роли главного противника?

Мэтт Нотт: Определенно да. Россия может нанести ущерб Америке, вмешавшись в ее выборы и взломав ее киберсистемы. Но она действует с позиции слабости, а не силы. Со своей вялой экономикой Россия не представляет серьезного вызова для Америки. Китай — более серьезный соперник, и это понимание разделяют все политические круги США.

The Sydney Morning Herald: Когда Китай сможет обойти США?

Мэтт Нотт: Главная история американской политики последних лет заключается в том, насколько поляризовались две основные партии. Но они едины в признании необходимости более агрессивного подхода к Китаю и активизации «своей игры», для того чтобы конкурировать в экономической, военной и дипломатической сферах.

Это общее признание приводит к удивительным результатам. Джо Байден, несмотря на свою предвыборную кампанию в качестве «анти-Трампа» на прошлогодних выборах, сохранил введенные Трампом тарифы на китайский импорт.

Хотя большинство республиканцев враждебно настроены по отношению к государственным расходам и вмешательству в рынок, достаточное количество сенаторов поддержали в июне масштабный законопроект на 250 миллиардов долларов (323 миллиарда австралийских долларов), которые пойдут на передовые научные исследования и производство полупроводников. Явной причиной его принятия было то, что Америке нужно более активное федеральное правительство, готовое выбирать экономических «победителей и проигравших», чтобы конкурировать с Китаем.

Байден также сформулировал свое предложение по поводу масштабного пакета инфраструктурных реформ, чтобы обойти Китай. В том числе в области возобновляемых источников энергии. Мы наблюдаем сдвиг парадигмы от идеала маленького правительства, доминировавшего в политике США с эпохи Рейгана. Этому способствует конкуренция с Китаем.

The Sydney Morning Herald: Мэтт, вы писали ранее, что США удалось вырваться, чтобы получить преимущество в битве за влияние на мировую политику. Почему?

Мэтт Нотт: У упадка Америки есть как долгосрочный, так и краткосрочный аспект. Будущие историки будут уделять много внимания 11 сентября и его последствиям как поворотному моменту. США увязли в Афганистане и Ираке, и их зацикленность на войнах на Ближнем Востоке привела к пренебрежению традиционной дипломатией.

Финансовый кризис 2008 года сделал страну более ориентированной на внутренние дела и (что во многом понятно) сосредоточил внимание на внутренних проблемах, таких как потеря рабочих мест на производстве в Китае. Америка становится все более неуправляемой и раздробленной страной, которая регулярно переключается между демократическими и республиканскими администрациями. Как однопартийное государство, Китай может планировать будущее с помощью таких инициатив, как «Пояс и путь», не беспокоясь о том, что будущая администрация его сорвет.

Затем пришел Дональд Трамп. Он не был инициатором упадка Америки, но ускорил его своим отвращением к многосторонним институтам и пренебрежением ко многим традиционным союзникам США. Затем последовала его хаотическая реакция на коронавирус и попытки отменить результаты прошлогодних выборов. Все это подорвало положение Америки на мировой арене.

The Sydney Morning Herald: Как Китай вышел из пандемии? Усилился или ослабел за последний год его статус как сверхдержавы?

Эрик Бэгшоу: Для страны, скрывшей первоначальную вспышку COVID-19 в Ухане, Китай очень хорошо справился с вирусом, убившим с тех пор почти четыре миллиона человек. В прошлом году его экономика показала рост примерно на 2%. Это единственная крупная экономика, которая выросла после жестких локдаунов при помощи правительственных стимулов и вследствие восстановления потребительского спроса.

The Sydney Morning Herald: Восстановились ли США после катастрофического 2020 года?

Мэтт Нотт: «Восстановились» — это слишком сильное слово, но похоже, что США сегодня — это совершенно другая страна. Развертывание производства и применения вакцины было очень успешным. Количество случаев заболевания и смертей от COVID-19 в настоящее время находится на самом низком уровне с начала пандемии. Для большинства людей жизнь нормализовалась почти полностью, за исключением того, что иногда приходится носить маску.

Сегодня Америка может пожертвовать сотни миллионов доз вакцин другим странам. Администрация Байдена гораздо более условна и предсказуема, чем Белый дом Трампа: новая администрация совершает ошибки, но не напрягает институты Америки (суды, прессу, избирательную систему), как это делал Трамп.

Большой вопрос заключается в том, был ли хаос, который мы наблюдали после прошлогодних выборов (отказ Трампа признать поражение и захват Капитолия), досадным происшествием или это предвестник грядущих худших событий. Отсутствие национального единства подрывает способность Америки добиваться результатов и самоутверждаться в мире.

The Sydney Morning Herald: Каковы отношения между Байденом и Си? Как вы думаете, почему между этими двумя лидерами не было встречи на высшем уровне?

Эрик Бэгшоу: В основном по причине нехватки времени. Байден находится у власти с января, и внутренние ответные меры на пандемию всегда были его главным приоритетом. Планирование встреч на высшем уровне между главами государств занимает месяцы. Порядок, в котором проводит встречи новоизбранный президент, также обозначает важность отношений между странами. Примечательно, что первые два визита Байдена в Белый дом нанесли Ёсихидэ Суга из Японии и Мун Чжэ Ин из Южной Кореи. Оба являются ключевыми союзниками США в Индо-Тихоокеанском регионе. Мун Чжэ Ин посетил Вашингтон только 21 мая.

The Sydney Morning Herald: Что мы узнали из американо-китайского саммита в Анкоридже, когда официальные лица Китая и США обменялись колкостями на камеру?

Мэтт Нотт: После встречи в США было много споров о том, какая сторона «выиграла» весьма драматичную словесную войну. Однако я думаю, что наиболее важным выводом было то, что переход от Байдена к Трампу не приведет в ближайшее время к существенному потеплению в отношениях между США и Китаем. Проблемы могут усугубиться, даже если риторика новой администрации будет менее конфронтационной, чем раньше. Хотя Трампа окружали такие «ястребы», как Майк Помпео и Питер Наварро, он лично почти полностью сосредоточился на торговой политике. В частности, на идее о том, что Китай грабит США и крадет американские рабочие места. Байден больше интересуется вопросами прав человека и продвижением идеи глобального альянса между демократиями.

Эрик Бэгшоу: Верно, есть гораздо более приятный сдвиг в рамках администрации Байдена от эгоистичных интересов к глобальной координации. Также присутствовал элемент игры китайских чиновников на свою внутреннюю публику. Все это было настолько чрезмерным для привычного поведения главы внешнеполитического ведомства Китая Ян Цзечи, что выглядело так, будто Китай противостоит США на их же территории.

Обращение Пекина к теме нарушений прав человека в других странах — верный признак того, что он чувствует себя уязвимым и обращается к националистам у себя дома. Движение Black Lives Matter — критическая проблема в Соединенных Штатах, но ее масштабы несравнимы с обвинениями в геноциде против уйгуров в Синьцзяне.

The Sydney Morning Herald: Попытается ли Китай захватить Тайвань силой? Могут ли США их остановить?

Эрик Бэгшоу: Китай использует запугивание как основную тактику. Он отправляет истребители по маршрутам над Тайваньским проливом, совершает кибератаки и усиливает свою военную риторику. Китай надеется, что в идеале пройдет вариант, когда Тайвань станет частью КНР, только испугавшись вторжения военных сил с материка, но надеется обойтись без реальных действий. Так что это могут быть ракетные удары, но не наземные войска.

Мэтт Нотт: Было интересно увидеть разницу во мнениях между высшими американскими военными лидерами по этому вопросу. В марте адмирал Фил Дэвидсон, уходящий с поста командующего Индо-Тихоокеанским командованием США, заявил, что, по его мнению, Китай может попытаться вторгнуться на Тайвань в ближайшие шесть лет. Глава ОКНШ генерал Марк Милли сказал в Конгрессе, что, хотя Китай и намерен развивать военный потенциал вторжения, он не считает, что Пекин планирует предпринять его в ближайшем будущем.

Еще одна вещь, о которой стоит помнить, с точки зрения США, — это то, что у общественности в США мало желания участвовать в зарубежных военных конфликтах, в том числе с Китаем. Военный интервенционизм сейчас не в моде в американской политике. Большинство американцев сосредотачиваются на вопросах, более близких к внутренней политике. Дональд Трамп выступил от имени многих, когда сказал, что США не должны действовать как «мировой полицейский».

The Sydney Morning Herald: В каких областях наиболее острая конкуренция между США и Китаем?

Эрик Бэгшоу: Технологии. Здесь обе страны сравнительно одинаковы и имеют сопоставимые преимущества. Китай обладает скоростью и масштабом, а Америка — наследием инноваций. Но Китай вкладывает огромные ресурсы в разработку следующего поколения таких продуктов, как Huawei и TikTok. Крайне важно то, что КНР имеет то преимущество, что он может тестировать передовое оборудование и программное обеспечение на своём 1,4-миллиардном населении. Вопрос в том, может ли он развивать инновации, не давая их создателям возможности бросить вызов авторитету властей.

Мэтт Нотт: Я согласен с Эриком в том, что конкуренция за технологическое превосходство особенно жесткая. Но я был удивлен тем, насколько равномерно ведется борьба за глобальное дипломатическое влияние, особенно глядя на то, как растет влияние Китая на бедные и недемократические страны.

Эрве Лемахье из Института Лоуи сказал мне, что США должны лучше работать с такими странами, как Вьетнам, которые, возможно, не являются демократическими, но не хотят быть вассальными государствами Китая. Это то, о чем Джо Байден должен помнить, уделяя огромное внимание демократическим странам, с которыми работает вместе для решения глобальных проблем.

The Sydney Morning Herald: Как вы думаете, кто сейчас является доминирующей страной?

Эрик Бэгшоу: США по-прежнему одерживают верх. Америка потратила десятилетия на создание глобальных связей с момента окончания холодной войны. Но Китай быстро догоняет ее благодаря способности направлять ресурсы в области, в которых он хочет быть более конкурентоспособным. Управляемой государством экономике не нужно спрашивать избирателей, хотят ли они потратить миллиарды на полупроводники, горнодобывающие проекты или военные корабли.

Мэтт Нотт: В последние годы появилось множество свидетельств, казалось бы, неизбежного упадка Америки. Но США по-прежнему сохраняют значительные военные, экономические и дипломатические преимущества, которые удерживают их на первом месте.

The Sydney Morning Herald: Кто победит через десять лет?

Эрик Бэгшоу: Через десять лет США все еще будут сильнее Китая в глобальном масштабе, но Китай станет доминирующей державой в своем регионе. Приоритеты Китая остаются в первую очередь внутренними — пройдут десятилетия, прежде чем он достигнет уровня жизни США. Но к 2049 году, когда он объявит о своем объединении с Тайванем, Китай будет готов бросить вызов США. Китай не собирается вступать в войну, в которой, как он думает, может проиграть.

Мэтт Нотт: Ситуация в США более нестабильна, что затрудняет прогнозирование того, какой страна будет через десять лет. Если политическая поляризация продолжит углубляться и национальная избирательная система начнет давать сбои (например, если законодательные собрания штатов попытаются отменить результаты на президентских выборах 2024 года), то это будет плохим предзнаменованием для глобального господства Америки.

В этом наихудшем сценарии США будут все больше обращаться к внутренним делам, оставляя открытым игровое поле внешней политики Китаю. Но Америка — стойкая и динамичная страна, которая преодолела прошлые кризисы. Учитывая стремительный рост Китая в последние годы, у него есть хорошие шансы обогнать США, но это далеко не неизбежно.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.