Вспомнилось про «Комсомолку» вчера по поводу 96-летия газеты.

Это был февраль 2000-го. Я только пришла. Стажёр.

Таких там сотни: приходят, уходят, имён не вспомнить. И вот я выбила, выпросила себе командировку на Белое море, в крохотную поморскую деревушку. Я тогда даже не подозревала, насколько это глушь. Просто вычитала, что там в течение десяти дней идет забой бельков. И с этим связано много слухов, но журналистов там никогда толком не было. И вот мне выдали самого лучшего фотографа — призера всех премий и военного корреспондента Володю Веленгурина.

Попасть туда можно только вертолетом. Билеты — только для своих. То есть реально приезжаешь и доказываешь, что ты — свой. Я так хотела работать в газете, что всем там объяснила, что мы с Володей настолько свои, что более свойских они не видели. Да мы в душе поморы шанежками едины.

Билеты нам выписали и говорят: как выйдете из вертушки, сразу бегите. Бегите быстро. Вертушка улетит через час. Если за час вас не поймают, то вам повезло. Чужаков сильно не любят, могут и на вилы поставить.

Я думала, они шутят.

Господи, как же мы с Веленгуриным бежали. Учтите, марафон можно пробежать ещё быстрее, если за вами будут гнаться разгневанные поморы.

© Владимир Веленгурин

Это был маленький посёлок. Там жили человек 30-40. Готовили в печи. Воду брали из проруби. Мылись в бане. В единственной школе была единственная учительница 60 лет. У нее были надеты одновременно две пары очков, одни на другие, а сзади они были соединены резинкой.

Из века в век в этот район приходили на нерест тюлени. Рожали там бельков. Таких плюшевых игрушек. Выкармливали их. И уходили дальше. Всего 10-13 дней. Потом белек начинал расти, серел, переставал быть плюшевым. А главное — мог плыть дальше.

© Владимир Веленгурин

Вот в эти дни на льдины выходили люди с батогами. И били белька. Прямо в центр лба, чтобы не испортить шкуру. Это был чудовищный промысел. Но этот промысел кормил эту богом и правительством забытую деревню.

Через какое-то время мы с Веленгуриным поняли, что ресторанов — выпить чашечку кофЭ — на острове нет. И гостиницы нет. И деться нам некуда. Но вертушка уже улетела, и поморам тоже деться было некуда. Стало ясно, что замерзшие насмерть журналисты никому не нужны. И нас пустили жить в избу.

© Владимир Веленгурин

Если нас не били на следующие дни, то это не значит, что нас ждали. Мы просто ходили кругами и говорили с местными. Вова показывал мастер-класс, как становиться невидимым, при этом фотографировал там все, беседовал, поддерживал. И нас приняли.

© Владимир Веленгурин

Местные сжалились надо мной, выдали валенки и платок. Температура там была -20, но ветер лютый. А потом вертолет перестал прилетать, и нам было не вернуться. В итоге до большой земли летели в брюхе грузовой вертушки вместе с тоннами освежеванного белька.

За этот материал меня проклял весь Green Peace и прочие «зеленые». Я защищала людей. Этот поселок жил этим боем уже почти век. Десять дней добычи белька кормили год. Со всей округи в этот поселок приезжали поморы на добычу, платили за постой, за еду, за баню. Продавали этого белька в аптеки на лекарства. Ну, и на шубы. Люди выживали только потому, что убивали бельков.

© Владимир Веленгурин

А вот поморам текст понравился. Сказали, чтобы в следующий раз я одевалась теплее. Мы от «Комсомолки» потом туда книги в местную школу послали. Мне кажется, это были первые книги за последние 20 лет у них. Как бы так объяснить: там телевизора в избах не было.

Бой белька, конечно, в итоге запретили. Но уже много-много позже. Путин выступил и запретил все напрочь. Так запретил, что Канада обиделась, потому что там было все ещё можно.

© Владимир Веленгурин

Пыталась сейчас найти этот поселок на карте — и не смогла. Наверное, его и нет уже. Статистика населения того района упала в три раза.

А мы реально были первыми и последними журналистами, кто там жил. И выжил.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.