Поздно вечером накануне я получил короткие сообщения в WhatsApp от родного дяди с такими словами: «Сегодня я совершил поступок, спас тонущего мальчика. Никиту 11 лет», «Сейчас меня привезли домой, всё хорошо, только мокрый и всего трясет». И несколько фотографий, которые вы увидите ниже.

Что чувствовал пенсионер, когда спасал тонущего в полынье ребёнка и едва не погиб сам. Подробнее о едва не случившейся трагедии — в материале «Ридуса».

Вечером и ночью у меня путались мысли, и только одна знаменитая цитата вычерчивалась в голове «Тот, кто спасает одну жизнь, спасает весь мир». На утро я решил, что хочу поговорить с Володей откровенно, и не для того, чтобы сделать «сюжет о герое», заметку советского типа «о подвиге простого человека». И, конечно, мне не хотелось расхваливать родственника, после огня и воды испытывать его ещё и медными трубами. За меня, наверняка, это сделают другие.

С Владимиром Гудковым уже связались из руководства МЧС и одним из московских департаментов. Видимо, готовится награждение. А я лишь хотел разобраться в чувственно — психологических чертах тех долгих минут на ломком льду, каше из слякоти, бывших тогда единственной связью двух людей с жизнью, под которыми была лишь глубина тёмной воды, холод и смерть. Вот, какой разговор у меня получился с дядей Володей.

«Ридус»: Владимир, расскажите, что было в начале, ты услышал что-то или увидел?

Владимир Гудков: В Химках я всё время гуляю в парке на берегу канала, здоровье поправляю. Здесь, рядом с железнодорожным мостом расширяется Химкинское водохранилище. Лёд после дождей уже стал совсем рыхлый, никто на него уже не выходит. И вот, вчера, когда уже хотел возвращаться домой, услышал крик: «Тонет ребёнок!». Обернулся, подумал буквально три секунды и пошёл в ту сторону. Увидел, что далеко-далеко от берега он барахтается…

«Ридус»: Как вы сами оказались на льду, который и не льдом уже был?

Владимир Гудков: Сразу стал искать на берегу какой-нибудь длинный предмет. И чудо, буквально рядом нашёл громадный сук, метров 3−4 длиной, похожий на шест. Если бы не нашёл его, может быть и не решился идти. А сук этот будто сказал мне: «Бери меня и иди».

«Ридус»: Кто-то из стоящих на берегу зевак что-то говорил тебе, когда ты выходил на лёд?

Владимир Гудков: В это время рядом были лишь несколько человек. Помню женщину с двумя детьми и отдельно стоящего от них мужчину лет тридцати-сорока. Тот стал меня убеждать, что не надо идти, всё нормально, будто мальчик надёжно держится. Но я заметил, что когда я вышел на лёд, мужчина тот быстро исчез. Видно, ему просто стало плохо, стыдно. Да и женщина с детьми куда-то ушли. Может быть, не надо об этом писать?

«Ридус»: Каким был путь к тонущему мальчику?

Владимир Гудков: В этом месте в зимнее время была тропинка на другой берег. И сейчас она ещё выделялась цветом среди серой слякоти. Я осторожно шёл по этой «тропинке», и потом увидел, что мальчик провалился даже не на ней, а метрах в 15, где идти, казалось, уже совершенно невозможно. И находился он ближе к другому берегу. Таким образом, я всё дальше удалялся от берега своего.

«Ридус»: Что было, когда вы оказались рядом?

Владимир Гудков: Увидел, что мальчик наполовину в полынье, зацепился за край, и даже присел на эту слякоть. Был мокрый весь. Значит, смог даже вынырнуть. Я скинул рюкзак, приблизился до длины своего шеста и подал мальчику палку со словами:

— Держи, хватай!

— Не могу, руки замёрзли! — плачет он.

— Пересиль себя!

И начал говорить с ним, успокаивать. Спросил, как зовут и объясняю, как согреть руки: сжимать и разжимать кулачки.

— Держись и иди ко мне!

— Не могу встать, — снова плакал Никита.

Мне пришлось волочить его прямо по этой глубокой каше. И я понял, что даже если бы он встал, то снова бы провалился. Что и произошло, но я вытянул его и успел схватить за шиворот. Говорю ему:

— Лежи и не шевелись!

А сам ищу пути отхода. Тыкаю вокруг палкой и понимаю, что уйти-то уже невозможно. Андрюха, я понял, что уже всё: я не могу идти ни влево, ни вправо. Он лежит, а я стою на коленях в воде. А с берега кричат: «Не шевелитесь! Вызвали спастелей! Уже едут!». А я думаю «Какое МЧС… Как они сюда доберутся… На вертолёте что ли?».

«Ридус»: И какие были мысли, когда увидели, что выхода нет?

Владимир Гудков: Андрюха, я просто понял, что хана. Не было страха, а какое-то ощущение глубокой тоски. Не оттого, что погибнем мы вместе, а оттого, что не получилось… Не спас, всё зря… А мне очень хотелось спасти его.

Сколько времени прошло, я не понимал. Единственное, что теперь я мог делать, это растирать ему руки, они у него совершенно не двигались.

«Ридус»: Как бы вы ещё описали ощущения в тот момент?

Владимир Гудков: Не хотелось под лёд, хотя и паники не было. Но было очень грустно, что вот они считанные метры до «тропинки», а пройти уже невозможно. Мальчика стало очень жаль. Парой слов это можно описать: тоска от безысходности.

«Ридус»: А что говорил спасённый Никита?

Владимир Гудков: Он всё повторял: «Зачем я сюда пошёл…», и жаловался, что теперь его будут очень ругать родители. Мне надо было с ним разговаривать, я спрашивал, например, где он живёт. Но даже не помню сейчас его ответы.

«Ридус»: А крики с берега они больше раздражали или помогали?

Владимир Гудков: Хотя многие советы, доносящиеся издали, были бессмысленными, но всё же толпа подбадривала, без них было хуже. Зеваки были вроде болельщиков. И здорово, что нашлись среди них те, кто вызвал спасателей.

«Ридус»: Как действовали спасатели?

Владимир Гудков: Я не понимаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент увидел вдали катер на воздушной подушке, идущий со стороны Тушино. И здесь снова был страшный момент, когда они подошли на катере, и вылез спасатель в костюме, ступил на поверхность. Он тут же провалился под воду с головой. А до нас от этой новой полыньи был всего метр. Мы могли рухнуть туда уже все вместе. И парень бы пошёл ко дну сразу, потому что он был совсем обездвижен.

Сотрудник ГОЧСиПБ (это тоже спасатели, но не из МЧС) плавал в этой полынье, а другой с катера подал трап типа санок. И первый подвинул его к нам, говоря «Клади парня». Откуда я силы в себе нашёл, не знаю, но я взял мальчика за шиворот и затянул на санки. Они быстренько затянули его на борт, и затем двинули санки ко мне. И я переместился на борт тем же путём. И мы погнали на базу спасателей. Уже в катере я стянул с Никиты тяжёлую куртку, он был мокрый насквозь.

«Ридус»: Когда вы расставались с Никитой на базе спасателей, о чём вы говорили?

Владимир Гудков: А он и говорить не мог, лежал укрытый, и просто смотрел вокруг. Помню, я попросил одного из сотрудников сфотографировать нас на телефон.

А парню сказал: «Теперь ты мой крестник».

«Ридус»: А что вам на прощание говорили спасатели?

Владимир Гудков: Некоторые из них, кто шутя, кто серьёзно, повторяли «Спасибо, ты наш коллега». Вот это было по-настоящему приятно, это было отличной наградой.

С Владимиром Гудковым беседовал Андрей Бородулин.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.