«Меня зовут Иван Ушаков, мне 40 лет. Я окончил Томский государственный университет, кафедра лесоводства и зеленого строительства. Получил высшее образование по специальности „инженер лесного хозяйства“», — корреспонденты «Ридуса» пообщались с мастером леса из Тверской области, он откровенно поведал о проблемах лесного хозяйства.

«Сегодня у нас рыночные отношения, капитализм. Поэтому раньше я работал лесничим и занимался охраной, защитой и воспроизводством леса, заготовку только контролировал, — продолжает собеседник „Ридуса“, интервью с которым мы перевели в прямую речь. — Теперь же, исходя из наших реалий, мне приходится работать именно на лесозаготовительную компанию, которая в первую очередь хочет получить выгоду от заготовки древесины».

Лесная реформа

Незаконные вырубки и лесные пожары происходят в тех регионах, где это допускают местные власти. Дело в том, что в 2007 году был принят новый Лесной кодекс.

Новый закон сильно повлиял на охрану и защиту лесов. До 2007-го охрану лесов осуществляли лесничества и лесхозы, то есть сами лесники и сотрудники лесного хозяйства. У них были все полномочия и все права. Лесничества в основном находились при поселках, их было очень много. В штате было в мелком самом подразделении лесничества минимум десять человек.

Это была действенная система. Лесники совершали регулярные обходы, контролировали лес, быстро обнаруживали и ловили злоумышленников. Управляла всем этим федеральная власть, Москва.

В 2007-м все права и обязанности сотрудников лесного комплекса были упразднены. Сейчас лесничество осуществляет только контроль и надзор, не имеет права остановить, допросить, что-то изъять. Сегодня это выполняет полиция, ОБЭП.

Мы можем что-то обнаружить, доложить, а потом уже оформляются где-то протоколы, искать надо непонятно кого и непонятно где. Полицию вызвать в лес сложно. Связь есть далеко не везде, страна-то большая.

Самое же главное, Москва устранилась из этого процесса, все полномочия переданы регионами, поэтому в разных областях все по-разному. Вот, скажем, Забайкальский край. Не так давно, еще толком жары не было, там уже горели поселки. Появились даже жертвы. Значит, там что-то неладно.

Вот, например, мы, работаем в двухстах километрах от Москвы. Мы выполняем все профилактические работы по лесным пожарам: прокладываем минерализованные полосы, в случае возникновения огня быстро реагируем. Мой работодатель — добросовестный арендатор.

А есть другой случай, когда на бумаге арендатор один, на месте — какие-то наемные люди руководят, которым только древесина важна. Когда начинается возгорание, не могут найти концов, кто здесь должен тушить.

Лесничество на тушение не имеет ни сил, ни средств. Решили возложить это все на МЧС. Мое личное мнение: МЧС должно привлекаться только в чрезвычайных ситуациях. Лесными пожарами должна заниматься государственная бюджетная организация, типа лесной охраны и защиты от пожаров. Вроде у нас и авиабазы есть, но, когда начинает гореть, тушить, кроме МЧС, некому.

Потом пишут какие-то протоколы, решения, но о проблеме никто не говорит. Просто начинают заявлять, какой был нанесен ущерб. Переводят все в деньги и платят людям за смерть 1,5 миллиона, а суть проблемы не решается. Вроде все нормально. Стихия. Ветер сильный дунул, жара, и всем людям теперь в голову вбили, что это — стихия.

В свое время я писал дипломную работу по профилактике и тушению лесных пожаров на примере своего лесхоза в Томской области. Я провел анализ за десять лет, с 1990 по 2000 год. Таких пожаров, как сейчас происходят, несмотря на современную супертехнику, просто не было.

Но были такие же ветра, ураганы и жара, просто лесная охрана в полном объеме работала. Это крайние случаи были, когда у нас мощное возгорание к поселку подходило, только тогда вызывали МЧС.

Сейчас, особенно в Иркутской области и Забайкалье, смотришь кадры: стоит поселок посреди степи. Почему нельзя было сделать профилактические работы, чтобы он не сгорел? Значит, полностью разрушена система хозяйства, вообще там нет никого и ничего.

Для меня смех, когда, имея всякие инновации, в деревне рында висит. Мы что, в начале XX века живем? А об этом говорят госслужащие, губернатор выступает: а вот если бы у нас была рында, все бы среагировали и село бы не сгорело. Это же абсурд.

То же самое происходит и с незаконными вырубками. Я сейчас работаю в Тверской области и могу с уверенностью сказать, что здесь эта проблема решена. В нашем распоряжении теперь есть новые технологии: квадрокоптеры, снегоходы, квадроциклы, спутниковая съемка из космоса. От правосудия уйти сегодня сложно. При этом в других регионах лес рубят — только щепки летят. Значит, местным властям не интересно с этим бороться или, может, невыгодно.

Все идет от губернатора, мэра, руководителя департамента и так далее. Я так думаю, что всякие профилактические меры в отдельных регионах на бумаге выполняются, а по факту — фиг его знает. С моей точки зрения, надо вернуть Москве контроль над всем этим, как было до 2007 года. Власть должна быть централизованной.

У нас же и знаменитый закон о сборе валежника был принят из-за этой реформы. До 2007 года действовало такое постановление правительства: сухостойную древесину, валежную древесину местному населению отпускать бесплатно. Потом его отменили, но у нас большинство населенных пунктов — без газа, газ-то в Европу идет, поэтому деревенские жители топятся дровами.

И вот идут они в лесничество выписать дров, а так как практически все леса у нас в аренде, то лесничий говорит: а я вам не могу ничего выписать, идите и покупайте у арендатора. В некоторых регионах с арендаторами договариваются, вносят в проект освоения леса, что для населения нужно выделить, например, 3 тысячи кубометров в год. Мой работодатель, например, таким образом действует, но так происходит далеко не везде.

И вот наши большие умы решили местному населению дать право хворост и валежины собирать. И опять же Москва решила, что все нюансы эти: как собирать, можно ли пилить, какой размер, что значит валежина — свежая, старая, — будут определяться в каждом регионе.

Ну и тут давай, начали изощряться областные власти. До смеха доходит: в одной области нельзя использовать никакие орудия труда, только собирать вручную хворост длиной до двух метров и никакой техники, как в XIX веке в горах Шотландии. С моей точки зрения, это издевательство над людьми, почеловечней, что ли, сделать нельзя? Вот свежая палка упала, а ее взять нельзя. Она сгнить сначала должна. Причем пилить нельзя, надо отломать вручную. При этом, напомню, в разных регионах разные правила, где-то можно применять чуть ли не ручную пилу.

Мое мнение, что старый кодекс в том виде, в котором он был, надо было его сохранить. Можно было его дополнить как-то, но не ликвидировать, и ту лесную охрану оставить. У нас же как вышло — как с колхозами: разрушить все под ноль и создавать заново, это очень сложно.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.