Мало ли бунтов бывало и будет еще на Руси — этот-то чем примечательней? Да ничем особо — ни трагизмом запредельным, ни коллизией замысловатой — просто четкая картинка, почти инструкция для бюрократа: как не надо доводить народ до крайности там, где её, крайности, и нет.

В мае 1829 года вокруг порта Севастополь выставили карантинное оцепление по случаю эпидемии чумы, уже с прошлого года гулявшей по югу России. Всё движение из города и обратно — через специально устроенные заставы, а летом карантин ужесточили: каждый проезжающий должен был содержаться 2−3 недели в карантинной зоне.

Меры традиционные, профилактические, может, в чём-то и полезные, но есть и минусы. Крестьяне перестали возить в город продукты своего труда — точней, перестали довозить: естественным образом — что охраняю, то и имею! — продовольственное снабжение перехватывалось карантинными чиновниками.

Не менее естественным стал его дефицит, падение его качества, болезни и смерти. В таких случаях самый малый запас прочности у бедноты — безденежные и слабосильные стали помирать первее и чаще прочих сограждан. История выходила такая нехорошая и, как сейчас говорят, резонансная, что дошло до столиц, назначили расследование, прислали большого чина из Санкт-Петербурга, вскрыли массовые злоупотребления — и прекратили дело по приказу сверху!

Видно, какая-то удачная прививка имела место, как рукой сняло — расследование, но не чуму. Для народа ничего не изменилось: эпидемия та же, чиновники те же, голодуха-цены тоже, карантин еще хуже — в марте 1830-го его даже ужесточили, жителям запретили покидать дома.

Народ терпелив. Карантин таки снимают в мае — но продлевают в наиболее бедной Корабельной слободе Севастополя, еще на 7 дней. Они проходят. Народ терпит. Приходит приказ: по прошествии 7 дней жителей слободы вывести за город и продлить карантин на 2 недели…

Терпелка лопается — сколько можно-то?! Народ возмутился, исполнять карантин отказался, но это был еще не край, до края доводили власти. Два пехотных батальона окружают слободу — и «начальствие» поражается ответной реакции: её население мгновенно формирует отряды самообороны — да под началом отставных военных! Есть чему удивляться? Карабельная слобода — с основания пристанище отставных-отслуживших, с боевой закалкой и опытом, каковые не снились полицейским силам. О чем говорить — и сейчас большинство мужчин в России (прежних поколений уж точно) «калаш» разберут-соберут не затруднившись.

…И всё-же до края еще не дошли — свои же люди по обеим сторонам. Искру, из которой, как известно, возгорается пламя, устроил гебернатор Салтыков — велел усилить караул своей резиденции (да Бог бы сним!) и выслал патрули в город. И севастольцы возмутились, народ пошел на улицы, к адмиралтейству, к дому этого Салтыкова. Понеслось! Губернатора убили. Кто? Толпа-с! Вдруг взрываются моряки Черноморского флота — было, видать, от чего. Идут к Корабельной снимать карантин, по военно-морскому обыкновению бьют «сапогов» — пехотное оцепление слободы. Те битыми быть не хотят — лезут брататься, «мы с тобой одной крови — ты и я!»

Вот тебе и бунт, вот и восстание. Заказывали? Заказывали-заказывали, не отпирайтесь — получите и распишитесь! По совокупности предпринятых начальством для организации восстания мер — оно должно было полыхнуть еще раньше, народишко запрягает долго. Но скачет быстро: губернатора порешили и приступили к массовому мордобою городского чиновничества — «крапивного семени», по выражению хорошего, но подзабытого писателя Мельникова-Печерского. Достали потому что! Натерпелись потому что от паразитов этих вечных, ничего не производящих, но всем руководящих!..

По наивности своей — требовали от избиваемых бюрократов справки-расписки, что чумы в городе нет. Немножко погромили чиновничьи дома-квартиры. Не стоит, конечно, упоминать, что полиция бежала из города еще при начале восстания — чтоб переформироваться и быть готовой к дальнейшим действиям, конечно.

Дальнейшее воспоследовало — через 4 дня анархии в Севастополь вступила 12-я дивизия генерала Тимофеева. Следственная комиссия под руководством генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии Воронцова рассмотрела около 6 тысяч дел, семерых казнили, с тысячу горожан и матросов отправили на каторгу, около 4200 штатских выслали в другие города — типа Вятки и Тобольска, чтоб почувствовали разницу.

Такая история — про чуму, чиновников и последствия этих двух бедствий…

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.