К началу второй недели после «исторического» референдума в Венесуэле о присоединении двух третей территории соседней Гайаны власти в Каракасе, похоже, сами перестали понимать, что делать с новым приобретением.

Общенациональная эйфория в Венесуэле, 96% жителей которой 3 декабря проголосовали за аннексию региона Эссекибо к своей стране, сошла так же быстро, как и возникла.

Маленькая победоносная или чемодан без ручки?

Никто в Венесуэле и не ожидал, что в мире спокойно проглотят столь радикальный и противоречащий любой юридической практике способ разрешения более чем векового спора двух стран. Но то, как быстро в Западном полушарии начала создаваться антивенесуэльская коалиция в составе, помимо собственно Гайаны, Бразилии, Колумбии и США, заставило венесуэльского лидера Николаса Мадуро сбавить обороты и, возможно, отыграть назад.

Николас Мадуро хоть и волюнтарист, но он не настолько плохо знает современную историю, чтобы не видеть аналогий с попыткой Саддама Хусейна аннексировать Кувейт и последствиями такой попытки для себя, сказал «Ридусу» профессор факультета международных отношений СПбГУ Виктор Хейфец.

«Для Мадуро объявление об аннексии большей части соседней Гайаны — шаг, почти целиком рассчитанный на внутреннее применение, поскольку для венесуэльцев, независимо от их политической ориентации, это такая же универсально объединяющая тема, как ром и женщины. Потому что ни желания, ни, главное, возможности осуществить свой суверенитет над штатом Эссекибо у венесуэльского правительства нет», — объясняет эксперт.

Хотя в кратковременном промежутке Мадуро своей цели достиг (даже непримиримая оппозиция сейчас приутихла), в долгосрочном плане практического смысла в аннексии Эссекибо нет никакого вообще, ни с экономической, ни с военной стороны.

Во-первых, это территория, куда «только самолетом можно долететь»: единственный сухопутный маршрут из Венесуэлы в Гайану пролегает по территории Бразилии, а эта страна четко дала понять, что не признает аннексии.

Во-вторых, несмотря на указы Мадуро об учреждении венесуэльских нефтяных компаний в «новом регионе» и о высылке иностранных (то есть американской MobilExon), никакой серьезный бизнес не будет инвестировать в разработки на территории, которая в любую минуту может стать ареной боевых действий.

О том, что инициированный Мадуро референдум и последующие его указы являются в значительной мере театральной постановкой, говорит и то, что их никто не воспринял с каким-либо драматизмом, включая гайанцев. В штате Эссекибо очень мало населения, в основном из числа индейских племен, и многие из них имеют венесуэльские паспорта уже не одно десятилетие, так что и для них «картографическая агрессия» Каракаса ничего не меняет ни в лучшую, ни в худшую сторону.

Уже в четверг Николас Мадуро собирается лично встретиться с президентом Кооперативной Республики Гайана Ирфааном Али для переговоров. Их будет модерировать премьер-министр островов Сент-Винсент и Гренадины Ральф Гонсалвес (его страна сейчас председательствует в региональном сообществе государств Латинской Америки и Карибского бассейна).

Досадное недоразумение?

Легкость, с которой и Венесуэла, и Гайана согласились на этот саммит, говорит о том, что для обеих сторон нынешняя ситуация скорее недоразумение, чем какой-то экзистенциальный конфликт, указывает Виктор Хейфец.

«В споре между Венесуэлой и Гайаной даже сложно найти мировые аналогии. Например, жители Южной Осетии тоже по большей части имеют российские паспорта, но Россия не объявляет о присоединении РЮО. Не проходит и аналогия с референдумом о присоединении четырех областей Украины к России. Потому что референдумы там были проведены постфактум, а не наоборот, как если бы эти регионы вступили в состав РФ на основании референдума, в котором их жители не принимали участия. А в Венесуэле именно такой референдум и провели, не спрашивая мнения тех, кого собрались присоединять», — объясняет эксперт уникальность ситуации в Южной Америке.

Две латиноамериканские страны ведут спор о принадлежности Эссекибо уже более 120 лет, с момента Парижского арбитража 1899 года, с решением которого Каракас никогда так и не согласился. Этот спор, как и многие другие территориальные споры, возник после распада колониальной империи (в данном случае сразу двух — испанской и британской), когда прежние административные границы превратились в государственные.

Аналогичные споры в Латинской Америке перманентно тянутся между Эквадором и Колумбией, Белизом и Гватемалой, Боливией и Чили и даже Колумбией и Никарагуа, не имеющими общей границы. Учитывая, что во всех этих случаях (за исключением Белиза) население всех этих стран этнически и лингвистически мало отличается, все такие конфликты, даже в периоды обострения, воспринимаются жителями латиноамериканских государств как соседские споры по мелочам и не приводят к каким-то глубоким обидам.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.