Репортаж собкора «Ридуса» в Донбассе о текущем положении дел на освобожденных в ходе СВО территориях ЛНР. В Первомайский район республики Наталия Курчатова отправилась вместе с волонтерами движения «Интербригады». Последние уже более полугода ремонтируют здание русской школы в поселке Нижнем, которая должна открыться в этом году.

Задача «Интербригад» — проверить ход работ по ремонту школы в Нижнем, оплатить труд ремонтников, доставить на объект топливо и раздать подарки детям — местный житель сообщил, что в поселке состоится детский утренник.

В мае прошлого года волонтеры выяснили, что в округе не осталось ни одного образовательного учреждения, меж тем в поселках живут более тридцати ребятишек, которым необходимо продолжать школьное обучение. Тогда и возникла идея отремонтировать здание бывшего ясли-сада в Нижнем, как наименее пострадавшее, и открыть там одновременно детсад и школу-девятилетку. Идея получила поддержку местных властей, вскоре был объявлен сбор средств и начаты ремонтные работы.

«Пирожковый рай» и как в него не попасть

— Когда принялись за эту работу, мы, конечно, не совсем представляли сложности, с которыми придется столкнуться, как и объем нужных средств, — рассказывает координатор «Интербригад» Ольга Шалина, лихо управляясь с баранкой тяжелого «Соболя». — В здании четыре корпуса, мы начали с самого сохранного… остальные пострадали серьезнее — один выгорел полностью, в другом ракетами «Града» пробит потолок. Сейчас доедем, увидишь.

В машине нас трое — я, Ольга и тихий ленинградский мальчик Никита, который приехал устраиваться в добровольческое подразделение. Выехали засветло, но вскоре стремительно встает солнце и в это редкое на Донбассе ледяное утро в морозной дымке начинает играть радуга.

Степные просторы покрыты легким снежком, москвичка Ольга мечтает:

— Эх, на лыжи бы сейчас…

— Ты на них максимум неделю за всю зиму тут покатаешься, — разочаровываю ее. — Южный край…
Проезжаем Первомайск, где Ольга передает кое-какую помощь на подразделение молодому бойцу из «лимоновцев». Выехали без завтрака, поэтому появляется идея купить пирожков. Следуем по указателям в магазин, который оказывается торговой точкой овощебазы. В «континентальной России» такого рода места по большей части остались в прошлом, но здесь существуют и пользуются популярностью. Доходы населения, за исключением военных, крайне невысоки. Пирожков на овощебазе, естественно, нет, но продавщицы предлагают нам направиться в заведение под названием «Пирожковый рай».

— Нет, туда мы не поедем… Люди ждут, — заключает Ольга.

Несмотря на известную оппозиционность «лимоновцев», на рукаве Ольги — шеврон с цитатой из президента Путина: «Мы попадем в рай, а они просто сдохнут». Она ловит мой взгляд и смеется: «Да, мы попадем в „Пирожковый рай“, а они сдохнут…, но не сейчас».

Луганский Парфенон

На въезде в поселок проезжаем предприятие Водоканала и два указателя: новенький обозначает, что мы приехали в поселок Нижнее, а за ним старый советский знак, даже годы спустя не потерявший своего пафоса, гласит: «Светличное».

— Сейчас ты увидишь, буквально, луганский Парфенон, — говорит Ольга.

Действительно — в розоватом утреннем свете на вершине холма над рекой высятся руины величественного здания сталинского ампира: портик, колоннада, в нишах — побитые осколками фигуры женщины со снопом колосьев в ногах и мужчины с вентилем пуска воды. Они стоят, словно советские Церера и Нептун, и горделиво взирают на простирающийся вокруг пейзаж войны: разбитые, выгоревшие частные владения, многоквартирные дома в пробоинах от снарядов, перебитую газовую магистраль…

— Светличного этого, считай, больше нет, — нарушает молчание Ольга. — Поселок на высоте, как и Чихирово, и разбит боями в хлам. Но, сказать правду, Светличное загибалось и до активных боевых действий здесь. Я нашла группу поселка вКонтакте, на четырнадцатый-пятнадцатый год здесь получали гуманитарную помощь человек сто пятьдесят от силы — это и были все жители поселка.

Позже я найду в Сети видео украинского журналиста, который снимал Светличное зимой 2021-22 года, незадолго до начала спецоперации.

Несмотря на явную проукраинскую направленность корреспондента, в поселке и тогда находились люди, которые высказывали пророссийские настроения. И практически все жители говорили, что Светличное умирает не столько из-за войны, сколько из-за небрежения украинских властей.

Война, так вышло, поставила жирную точку разрушения в процессе этой длительной стагнации.

Музыка для настроения

Первая встреча в Нижнем — две немолодые женщины. Одна из них бросается к машине и сразу с вопросом:

— Вы россияне? Я тоже жила в Москве… У меня здесь племянник, к нему и приехала. Он воевал с четырнадцатого в ополчении, в двадцать втором был ранен, вернулся вот наконец домой, на освобожденную территорию… И что? Из госпиталя его выписали, раненую ногу кое-как собрали, но она гниет — остомиелит. Здесь на все поселки одна медсестра, и она ничего не может… Я приехала к нему из Москвы, у меня дети в Москве, взрослые, а он здесь один и у него никого нет. Что вы можете посоветовать?

— Дайте мне свой номер.

— А смысл? Здесь все равно нету связи… Мы выезжаем иногда, чтобы позвонить.

— Дайте контакты детей в Москве… Есть фонд «Защитники Отечества», они помогают, попробую вас с ними связать.

— «Защитники Отечества»? Я поняла, я запомню. Спасибо вам, — женщина удаляется утиной походкой, балансируя между весом сумок в обеих руках. Остается ощущение, что ей нужно было скорее выговориться, нежели получить помощь.

Также мы узнаем, что детского утренника сегодня не будет — очень холодно, люди сидят по домам.
Мороз, по меркам нас, северян, небольшой — не более пятнадцати градусов. Но в поселке без электричества и газа, ближайшая заправка — минутах в сорока езды. В такую погоду народ сидит по домам и подбрасывает уголек в домашние топки.

Еще одна встреча — местная активистка Татьяна, у ее родителей мы были в гостях в прошлый раз, когда приезжали в Чихирово. Татьяна выходит из магазинчика, который она и открыла в поселке, под бодрую музыку из смартфона в ее кармане. В руке у женщины — пакет с конфетами и бутылкой игристого вина.

— Иду к куме, справлять день рождения…, а музыка — для настроения!

Бодрая попса из кармана Татьяны в пейзаже побитого войной и будто вымершего от мороза поселка производит странное впечатление. Из хороших новостей — мы узнаем, что женщина перевезла родителей из разбитого Чихирова в Нижнее.

— Сколько людей осталось в Чихирове?

— Меньше, чем когда вы были в прошлый раз, Электричества нет, газа нет, вода далеко. Люди перебираются — кто сюда, кто в Луганск.

— А детей там сколько? — спрашивает Ольга.

— Человек пять или шесть есть.

— Мы везли подарки на детский утренник. Забери часть, отвезешь в Чихирово, — говорит Ольга.

Почему не подключается шефствующий регион?

УВК — учебно-воспитательный комбинат в поселке Нижнее — огорожен заборчиком, за которым — здание в форме буквы «Н», из четырех корпусов, и подсобные помещения. Один из корпусов зияет обугленными провалами окон, из проемов вверх, к крыше, устремлены черные языки — следы пламени.

До периода боевых действий здесь находился поселковый детский сад.

— Мы приглашали строительного специалиста, он сказал, что здесь масса работы. Например, плиты потолка бетонные стянуты железным каркасом, прутья которого от воздействия высоких температур деформируются и не могут больше держать конструкцию.

Все это надо менять. Где-то придется перекладывать стены, В одном корпусе мы починили пробитую крышу, а в наиболее сохранном поменяли проводку, поставили электрический щиток, заменили разбитые окна на стеклопакеты, сейчас завершаются штукатурные работы.

Школьный сторож Владимир, вышедший на шум мотора, до пенсии работал водителем.

— Как жило село до войны? — спрашиваю его.

— Когда распался Союз и Украина стала «самостийной», люди начали уезжать. Предприятия закрывались, люди уезжали. С каждым годом становилось хуже. Когда война началась, еще больше уезжать начали. Но я надеюсь, когда дадут нам свет и заработает школа, люди станут возвращаться домой.

В здании встречаем Александра, высокого парня из местных, который работает на ремонте школы. В отсутствии электричества и отопления здание обогревается тепловой пушкой, которая работает от газового баллона. Но все равно холодновато. Ольга обсуждает с Сашей вопросы вроде поехавших дверных косяков и прогнивших лагов, затем выдает молодому человеку оплату за сделанный объем работ.

— Ремонт здания идет в очень экономном режиме. Мы делаем его на народные средства и мы, естественно, экономим их. Не на стройматериалах экономим, конечно. Помимо прочего, мы создали здесь рабочие места — и люди у нас получают оплату вовсе не по московским расценкам, — рассказывает Ольга.

— Хорошо бы, наши рабочие места были официальные, — дополняет Саша.

— ИП что ли создать, и нанять тебя? — обратилась к Саше Ольга.

— Было бы неплохо…

— Шеф района, насколько известно — Калужская область? — уточняю я.

— Да, но для того, чтобы они включились в восстановление школы, нужно официальное подтверждение того, что на этот проект в бюджете Первомайского района средств нет. Пока его не будет, они не могут ничего сделать.

Расстрелянная школа

Алла Юрьевна, директор русской школы, при Украине была учителем начальных классов. По рассказам односельчан, женщина в ходе войны потеряла всех своих мужчин: сын погиб несколько лет назад в Луганском ополчении, мужа убило осколком снаряда в ходе недавних боев за поселок.

Приезжаем на место разрушенной поселковой школы- одиннадцатилетки.

— Школа в поселке начала функционировать в 1914 году, её строили всем селом, — рассказывает директор. — Сначала она была церковно-приходской, потом начальной. Перед боевыми действиями 2022-го она была одиннадцатилеткой, классов было по одному. Деток у нас было больше ста. Помимо основного здания, отдельно размещалась столовая, сейчас она разрушено полностью. Дальше был домик, где находился класс информатики и комната психолога. И в третьем отдельно стоящем корпусе находилась школьная мастерская.

Здания мастерской и корпус информатики пострадали чуть меньше, чем столовая и главный корпус.

— Что произошло, откуда такие разрушения?

— Выезжая, ВСУ подожгли школу, и ничего не осталось.

— Я слышала, что ВСУ расстреляли школу из танков.

—Да, они стреляли из танков. Они заехали 3 марта, сделали здесь расположение, находились здесь.
От местных я уже знаю, что украинские военные, не доверяя жителям, огородили периметр школы, захватив и прилегающее к территории кладбище. Заминировали подходы и не допускали местных ни к школе, ни на кладбище.

— А 3 мая, выезжая, они пустили ракету, мы видели ее, и после этого подожгли школу. Раньше, видите, здесь были деревья, сажали их ученики — была аллея каштанов, елки, березы. Мы гордились своей территорией, школьным парком, кто ни приезжал, говорил: «Как у вас здесь красиво!» В нашей школе обучались два Героя Советского Союза: летчик времен Великой Отечественной Миоков (Николай Миоков, уроженец села Нижнее, командир эскадрильи истребителей, участвовал в том числе в битве за Днепр и Киевской наступательной операции, — прим. «Ридус») и пограничник Иван Давыдович Чернопятко (звание Героя присвоено за бои у озера Хасан 1938 г, — прим «Ридус»). В 1985 году около школы был открыт бюст в память Ивана Давыдовича. Видите, в каком он сейчас состоянии? Ему украинские военные отстрелили голову. Восстановлению он не подлежит, но казаки обещали оказать помощь с реконструкцией бюста. Еще была на школе табличка воину-афганцу, ее украинские военные расстреляли тоже. А доску летчику Миокову успели снять, она сохранилась, повесим ее на новое здание школы.

По словам директора, для новой школы уже частично набран педсостав из числа тех учителей, что не покинули село. Люди ждут только восстановления здания, задача — 1 сентября 2024 года принять учеников из Нижнего и двух других обитаемых окрестных сел.

Пока же дети посещают школу в селе Золотое, до которого около часа езды.

Корова испарилась

Доставив Аллу Юрьевну домой, Ольга забирает с объекта пустой газовый баллон и канистры для бензина, на котором работает генератор. Рабочий Саша и доброволец Никита грузят их в «Соболь».

Едем на ближайшую заправку, до которой — более 20 километров, часть из них — по маршрутам, куда на легковушке лучше не соваться.

— Как тут у вас народ, с опаской еще передвигается? — спрашиваю я у Саши, имея в виду, что разминирование прошло пока не везде.

— Да, летом вот две коровы подорвались у реки на противотанковых минах, — буднично говорит Саша. — Одну потом съели, а вторая просто… испарилась.

Подключить село к электричеству обещали в декабре, но что-то не сложилось. Обращаю внимание на новенькие спутниковые тарелки на домах, с надписями «Русский мир».

— Один тут фонд тоже ездит, ставят эти тарелки, бесплатно, — объясняет Саша.

Пока эти спутниковые тарелки, да еще вот — «Интербригады» с их «русской школой» — единственные явные приметы русского мира здесь.

На выезде из села Ольга замечает древнюю старушку, которая провожает машину взглядом. Выходит и выносит ей один из невостребованных детских подарков. Возвращается, берет еще и второй, смеется:

— Она сказала, у нее тут подружка неходячая, ей тоже нужен подарок.

Машина выезжает из Нижнего, минует Светличное с «луганским Парфеноном» и по колдобинам вываливается на трассу. Дорога недавно отремонтирована и расширена, новенький асфальт посверкивает инеем. По краям трассы стоят элегантные будочки автобусных остановок. На остановках — ни души.

Вокруг — разбитые села. Работы по их восстановлению — непочатый край.

Помочь волонтерам «Интербригад» можно, связавшись с ними через их телеграм-канал.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.