+3
Сохранить Сохранено 7
×

«Большой брат по-русски»: каким будет цифровое будущее в исполнении российских айтишников


«Большой брат по-русски»: каким будет цифровое будущее в исполнении российских айтишников

© Лев Бубнов / Коллаж / Ridus.ru

Цифровизация экономических и социальных процессов в последние годы провозглашалась в России как одно из базовых направлений развития страны. Последние геополитические события внесли в эти процессы серьезные коррективы. О том, что ждет начатую цифровизацию в новых условиях, когда страну покинул целый ряд ведущих мировых IT-гигантов, мы решили поговорить с директором по инженерному консалтингу ГК «СиСофт» (CSoft) Борисом Бабушкиным.

«Ридус»: Санкции ударили практически по всем отраслям экономики страны, и с рынка ушли, по сути, все ведущие IT-гиганты, которые занимались разработкой ПО. Насколько отечественные IT-компании способны заполнить образовавшиеся лакуны? Будет ли это равноценная замена?

Борис Бабушкин: В первую очередь хотелось бы отметить, что в последние годы наметилась устойчивая тенденция к перераспределению рынка от западных вендоров и систем в пользу отечественных разработчиков и отечественных решений.

Отчасти она обусловлена событиями и санкциями 2014 года, но нельзя не отметить и растущие компетенции отечественных разработчиков, увеличивающееся количество IT-специалистов, которые были привлечены к разработке систем и к развитию решений, к накапливающейся компетенции.

Комплекс этих факторов, как мне кажется, и привел к тому, что растущая функциональность и компетентность специалистов склонила чашу весов в пользу отечественных решений.

Последние события, как мне кажется, только ускорят этот процесс. Безусловно, есть отдельные узкоспециализированные ниши и задачи, в которых моментально не получится дать адекватное решение. Например, есть определенные проблемы с системами, выполняющими инженерные расчеты, но, опять же, это не глобально.

«Ридус»: То есть это инженерные программы?

Борис Бабушкин: Безусловно. С точки же зрения коммуникаций, финансового блока, работы с кадрами, производства, проектных институтов, управления процессами, — здесь, мне кажется, есть большое количество отечественных решений, которые могут адекватно заменить западных поставщиков.

Даже если мы будем смотреть на общесистемную архитектуру (сервера, операционные системы, видеоконференцсвязь), здесь уже не первую пятилетку у нас есть достойные решения.

«Ридус»: Получается стрессовая ситуация: они уходят в один момент, это резкий переход. Насколько долго продлится инерция того ПО, которое сейчас есть иностранное, хватит ли времени нашим компаниям для того, чтобы его заменить? Сколько времени займет этот переходный момент?

Борис Бабушкин: Все зависит от специфики конкретного решения и от той системы, которую будет заменять отечественный программный продукт. Если мы, например, будем говорить о системах проектирования, известная платформа nanoCAD нашей разработки способна заменить западные аналоги.

«Ридус»: Вы имеете в виду AutoCAD, ArchiCAD?

Борис Бабушкин: Да, в первую очередь AutoCAD. Можно заменить безболезненно в течение одной недели на конкретном предприятии. Потому что функциональность адаптирована к нашему рынку и продукт ни в коей мере не уступает западному аналогу. Методики перехода были многократно апробированы и обкатаны за историю его развития.

Айти
IT-сфера.© pixabay.com

Если брать производственные решения, направленные на процессы планирования, управление производством и проектами, то здесь время перехода может составить от трех месяцев до полугода, учитывая большое количество процессов, связанных с производством, функциональность наших решений.

Но, безусловно, это определенный стресс, потому что пользователям нужно будет наработать навыки, привычку работать в новой системе. Многое здесь будет зависеть в том числе от руководства предприятий, которое будет проводить эту замену.

Сейчас большинство заказчиков превентивно проводят работу по анализу возможных вариантов замены, для того чтобы упростить этот переход в случае, если санкции будут ужесточаться. Даже в бухгалтерском блоке, который никак не связан с оборонно-промышленным комплексом, который сделан на SAP, все придется менять. И нужно быть готовым к этому.

Да, любые изменения — это выход из зоны комфорта, как нас учат умные книжки, это всегда шаг и возможность к росту.

«Ридус»: Не может получиться так, что сейчас произойдет стабилизация политической ситуации и иностранные компании скажут: «Мы передумали, мы остаемся»? Что будет в этой ситуации?

Борис Бабушкин: Как мне кажется, бизнесовая часть западных вендоров, наверное, хотела бы вернуться после того, как санкции будут смягчены.

«Ридус»: Тогда может возникнуть ситуация, что после их возвращения вы окажетесь в еще более жесткой конкуренции с теми, кто вернется.

Борис Бабушкин: Мы в этой конкуренции были и до февраля 2022 года и активно расширяли зону своего влияния. На данном этапе нам как отечественным производителям, несмотря на общий стресс ситуации, проще: конкуренции меньше, она разворачивается только между отечественными производителями.

На текущем этапе у нас конкуренция остается только внутренняя. Если санкции смягчатся спустя какое-то время, мы просто вернемся к тому состоянию конкуренции, которое было до этого. Она нас не пугает, потому что инженерная школа, научная школа, которая у нас в стране сформирована (большое спасибо и советской системе образования, и тем преобразованиям, которые проводились), имеет достаточно большой потенциал, поэтому нельзя говорить, что все наши наработки связаны с копированием западных аналогов. У наших продуктов есть собственное развитие, есть достаточно мощные инжиниринговые и научные центры, которые разрабатывают стратегию развития продуктов на ближайшую перспективу, среднесрочную и долгосрочную, с тем чтобы развитие продукта соответствовало нашим прогнозам по развитию рынка, запросам потенциальных потребителей программных продуктов.

Программирование
Программирование.© Pexels.com

«Ридус»: Насколько я знаю, ваша компания реализовывала проект в рамках цифровизации ФСИН. Что это была за работа?

Борис Бабушкин: Большая, серьезная работа, которая потребовала от нас определенного скачка в компетенциях и навыках. Мы с этим справились.

В рамках цифровой трансформации государственных услуг и функций была инициирована программа цифровизации ФСИН России. Существуют различные рейтинги по цифровой трансформации государственных органов и федеральных органов исполнительной власти. ФСИН, прямо скажем, не занимает лидирующих позиций. Тем не менее у руководителей ФСИН есть большое желание, чтобы процессы содержания и воспитания были максимально прозрачными. Им, в силу своей специфики, нужно минимизировать влияние человеческого фактора.

Цифровая трансформация была организована ФСИН как раз для того, чтобы сделать максимально человеконезависимыми, прозрачными и управляемыми все процессы деятельности такой.

«Ридус»: И что конкретно их интересовало?

Борис Бабушкин: В рамках этих мероприятий была разработана ведомственная программа цифровой трансформации, в которой были выделены несколько основных направлений.

Во-первых, это цифровая трансформация процессов содержания осужденных, которая включала в себя повсеместное внедрение систем видеонаблюдения и видеоаналитики. Там, где еще нет таких систем, соответственно, внедрение; где они уже установлены — это модернизация и развитие данных систем за счет применения технологий искусственного интеллекта в части распознавания изображений.

Далее автоматическая сигнализация о возникающих инцидентах, нарушениях плюс сбор информации с систем видеоаналитики. Это данные обо всем происходящем на территории учреждения и их анализ: кто когда куда пошел, кто с кем общался, должен он или не должен с ним общаться, должен или не должен находиться в этом месте.

Это касается как осужденных, так и непосредственно сотрудников ФСИН, для того чтобы был всесторонний контроль. Система предполагает дублирование сигналов об инцидентах не только на локальный уровень управления, но и в территориальные управления ФСИН, для того чтобы не было попыток замолчать это, как-то запрятать на месте. Это раз.

Во-вторых, в рамках программы цифровой трансформации была предусмотрена разработка цифрового профиля осужденного, в котором бы агрегировалась вся информация о каждом из них. То есть не только его фамилия, имя и отчество, дата рождения, статья и какие-то особые условия содержания с точки зрения здоровья, но и информация обо всей истории его содержания, вся история контактов.

«Ридус»: То есть «большой брат»?

Борис Бабушкин: Можно сказать и так. Сюда же включается и система цифровой трудовой адаптации с выдачей нарядов на выполнение работ, с фиксацией истории, кто что делал, какой брак, какая выработка, начисление зарплат и отчислений осужденным, которые привлечены к трудовой деятельности. Комплексная система видеофиксации — это первый шаг, который дает информацию, где он находился в тот или иной момент времени и с кем общался. Второй шаг — цифровой профиль, который обладает всей информацией о картах коммуникации осужденного как с другими осужденными, так и с сотрудниками ФСИН. Цифровой профиль позволяет выявлять нежелательные коммуникации и расследовать возникающие инциденты. Плюс все психофизические особенности, которые собираются в процессе воспитательной работы.

«Ридус»: Привлечение вас к созданию системы стало реакцией ФСИН на известные события в саратовской колонии?

Борис Бабушкин: Наша работа была начата еще в 2020 году. В рамках 2020—2021 годов были проработаны все технические решения совместно с «Ростехом», который поставлял видеокамеры, сервера и средства объективного контроля аппаратной части, была проведена апробация данных решений, оценка стоимости, сроков, этапности реализации. И в рамках 2021 года все эти решения были согласованы с Минцифры и другими ответственными ФОИВ.

По сути дела, мы совместно с ФСИН подошли к тому, чтобы опыт, отработанный на пилотном проекте, реализовывать в намеченный срок.

Если мы будем говорить конкретно про Саратов, руководство ФСИН, понимая проблематику по существующим бумажным отчетам, включила Саратовскую область в первый этап реализации программы цифровой трансформации, чтобы там появились средства объективного контроля, своевременной сигнализации выше по иерархии об этих проблемах. Но известные события произошли до этого.

Камеры видеонаблюдения
Камеры видеонаблюдения.© Pixabay.com

«Ридус»: Насколько я понимаю, там случились сразу две большие проблемы. Первая: система наблюдения, которая имелась в наличии, была использована посторонними людьми и не по назначению. Вторая состояла в том, что всё, что было этими посторонними людьми собрано, ушло на сторону. Ваша система позволяет не допустить ни первого, ни второго?

Борис Бабушкин: Да. В нашем случае это будет максимальная человеконезависимость, дублирование информации, перепроверка, сбор из разных источников подтверждающей или опровергающей информации. И искусственный интеллект, который будет отправлять сигналы в несколько точек управления.

«Ридус»: Получается, что при использовании вашей системы был бы невозможен сам факт того, что там произошло?

Борис Бабушкин: Да, само событие не состоялось бы. Система бы подала первый сигнал о том, что во внеурочное время осужденный пошел в тот контур, где он не должен находиться.

Второй контур — система сигнализировала бы, что этот осужденный в этот момент не должен общаться с этими сотрудниками органов. Инцидент был бы зафиксирован по цепочке во всех органах управления, системой был бы подан сигнал тревоги на предмет того, что собрались вместе много людей, которые не должны были вместе собираться, и вообще их не должно было быть там, где они были. Сигнал бы поступил, даже если кто-то бы выключил камеру.

«Ридус»: Вы сейчас много говорили об использовании искусственного интеллекта, о наблюдении. Сейчас у многих возникает вопрос, что и наблюдение, и анализ посредством искусственного интеллекта, к сожалению, иногда ведет к явлениям, которые до конца сложно предсказать. Насколько велика опасность того, что искусственный интеллект может вторгнуться в человеческие взаимоотношения, как в профессиональные, так и в какие-то личные? Не станет ли эта система впоследствии опасной для общества?

Борис Бабушкин: Вопрос в том, до какой степени мы будем этот искусственный интеллект развивать. На текущем этапе его роль сводится к обработке данных для человека, который на их основе принимает то или иное решение.

Если говорить в этом ключе, то те алгоритмы, которые используются ИИ, достаточно подробно описаны и не имеют каких-то недекларированных возможностей. То есть это означает, что мы можем контролировать этот искусственный интеллект.

Мы не даем ему инструментов, которые позволяли бы ему развить себя до каких-то других навыков. Мы его научили распознавать видеоизображение, да, он распознает видео, но в любом случае завтра он не сможет открывать и закрывать камеры.

«Ридус»: Где тогда эта грань, о которой мы сейчас говорим? Чтобы не перейти ее и не упустить?

Борис Бабушкин: Здесь у меня нет заготовленного ответа. Это вопрос адекватности тех задач, которые мы сами будем ставить перед искусственным интеллектом, и вопрос нашего собственного порога, где искусственный интеллект должен применяться и какие задачи решать.

«Ридус»: То есть получается, что человеческий фактор все равно будет превалировать?

Борис Бабушкин: На любую меру всегда появляется контрмера. Уже сейчас есть различные средства мониторинга работы нейросетей, контроля выполнения тех функций, которые они должны делать, и тех действий, которые они выполняют. По мере того как будут появляться какие-то новые, доселе непознанные грани поведения искусственного интеллекта, будут появляться и купирующие его меры. Это как борьба вирусов и антивирусов: появляются новые вирусы, которые мы не могли предугадать десять лет назад, — спустя короткое время появляются соответствующие антивирусы.

Система распознавания лиц в метро
Система распознавания лиц в метро. © «Мобильный репортер» / Агентство «Москва»

«Ридус»: В Москве с появлением системы распознавания лиц в метро очень много ходило разговоров, что это будет использоваться для слежения за всеми и вся. Насколько велика опасность?

Борис Бабушкин: Мне кажется, что системы распознавания лиц в метро нам нужно бояться в последнюю очередь. Куда больше вероятность утечек личной информации посредством наших собственных действий, нашего поведения в соцсетях и тому подобного, но никак не в метро. Информация, которую мы публикуем в соцсетях, во-первых, хранится не в России, а во-вторых, ее там в разы больше.

Это данные о том, где мы находимся, что покупаем, что нам нравится, на кого мы подписаны, наши контакты, наши родные и близкие, наши покупки, привязка карточек туда — вся наша жизнь в цифровом виде.

Поэтому то, что государство идет в направлении предоставления неких полезных сервисов гражданину, и с точки зрения обеспечения безопасности тех граждан, которые законопослушные, которые ничего не нарушают, — это только во благо.

«Ридус»: Мне кажется, дело не в этом. Когда возникают какие-то системы, аккумулирующие большие базы данных, эти базы довольно быстро утекают на сторону. В том же метро нам говорят, что, мол, «мы защищены», но откуда тогда постоянные утечки?

Борис Бабушкин: Не было средств объективного контроля. Я могу говорить о тех решениях, которые делаем мы, которые апробируем. Здесь работает тот самый человеческий фактор от постановщика задач.

«Ридус»: На ваших решениях невозможна такая проблема?

Борис Бабушкин: На данном этапе нет. Я в этой компании работаю уже два десятка лет. Когда я пришел, наши системы не имели средств контроля за работой администратора, и любой администратор являлся с точки зрения информационной безопасности самым слабым звеном, потому что никто не знает, что он там делает.

Дойдя до определенной стадии развития в своих решениях, когда мы стали выходить на обработку данных даже в рамках промышленных предприятий, представляющих коммерческую ценность, мы стали максимально детально прорабатывать механизмы контроля всех пользователей, всех администраторов, которые имеют доступ. Там существует двойная система контроля, чтобы нельзя было выключить систему контроля за этим специалистом

Эту «матрешку» можно размотать и до десяти уровней, но, как показывает опыт, даже двухуровневой системы вполне достаточно.

«Ридус»: То есть ваши системы устойчивы к утечке данных?

Борис Бабушкин: Они не дают такой возможности, так будет точнее.

«Ридус»: Что вы можете сказать о развитии в стране интернета вещей и дополненной реальности? У нас пока мало кто понимает, что это такое, тем не менее это вовсю развивается.

Борис Бабушкин: Не скажу, что мало кто понимает, что это такое. Промышленный интернет вещей у нас развивается активно в последние пять лет. Это моя оценка. До этого он был менее активен в развитии, но тоже жил своей жизнью, был нишевым решением. По моему мнению, он вышел в тренд в последние пять лет.

Есть уже и премии по промышленному интернету вещей, различные специализированные форумы (и промышленные, и IT).

Интернет
Интернет.© pixabay.com

Есть несколько приложений к этой истории. Если мы говорим про промышленный сектор, про производство той или иной продукции, там промышленный интернет вещей применяется в двух ипостасях. Это мониторинг работы оборудования, чтобы был независимый объективный источник информации (то есть не человек пишет где-то в бумажных журналах, а объективная информация идет от самого станка). Вторая история — применение меток BLE, RFID, которые вшиваются в средства индивидуальной защиты, в рабочую форму, для того чтобы контролировать машину человеконезависимым способом, чтобы человек и каску надел, и специальные ботинки, и в рабочей форме, а не в сланцах и шортах у станка.

«Ридус»: Опять «большой брат» следит?

Борис Бабушкин: Так это же все на пользу дела. Если ты делаешь то, что ты должен делать по рабочей инструкции, к тебе вопросов нет, ты молодец. Это можно использовать как историю по премированию специалистов. Так регулярно делается. Задача — не наказать невиновных, задача — поощрить тех, кто действительно молодец.

Вторая история — в управлении строительством. Мы в рамках последнего года выпустили новое решение для строительной отрасли, где совместили несколько технологий: это и BIM-модели, которые выпускают проектные организации (где трехмерная модель со всеми системами и подсистемами, как должен выглядеть построенный объект), на которые накладывается автоматизированное формирование графиков строительства, накладывается история с выдачей нарядов на строительной площадке и независимый машинный мониторинг за тем, что происходит на строительной площадке.

«Ридус»: То есть полная цифровизация строительного процесса?

Борис Бабушкин: Абсолютно верно. Пришел рабочий штробить стену, приехала бетономешалка, вывезли столько-то грунта — вся эта информация собирается машинным способом с применением технологии промышленного интернета вещей.

Во-первых, это позволяет вывести на новый уровень процессы управления строительством, дать ту прозрачность, которой сейчас нет; во-вторых, данное решение позволяет решить существующую проблему с дефицитом управленческих кадров. Сейчас решения принимаются исходя из опыта конкретного прораба на конкретной площадке, тут ему система показывает, что «исходя из того, что вы сделали вчера, исходя из того, как это должно выглядеть, из общего плана, из данных, какая техника где готовится (где едет фура с какими секциями, стенками), что делать, кого куда направить», и он смотрит, что действительно пошли.

«Ридус»: На этом фоне возникает другой вопрос: все эти замечательные системы ведут к банальному сокращению количества занятых людей. Поскольку с занятостью проблема у нас всегда была (в ближайшее время, наверное, она будет еще больше), не получится ли так, что машины будут отнимать работу у людей, что будет иметь некие социальные последствия?

Борис Бабушкин: Вопрос по поводу того, «не придется ли нам сокращать людей после внедрения ваших решений», — у каждого первого заказчика. На самом деле, как я всегда отвечаю заказчикам, как в жизни происходит, применение подобных систем (как решения нашей группы компаний) позволяет делать работу эффективнее. Не тратить время на поиск необходимой информации (где материалы, где детали, что сегодня делать). Позволяет не тратить время на поиск информации, когда возникает какое-то отклонение (не пришел рабочий, например, в бригаде, какое было у него задание, на кого это переназначить). Во всех этих решениях помогает система, предоставляя информацию, предоставляя подсказки.

Тем самым мы даем руководителям различного звена (бригадиру, прорабу, руководителю на стороне генподрядчика) возможность не быть человеком, который постоянно занят сбором информации, чтобы принять какое-то решение, и не принимать решения с опозданием, потому что, пока он все соберет, ситуация поменяется, а контролировать в моменте, что происходит, и реально заниматься процессами управления каждому из этих руководителей на своем уровне.

«Ридус»: Но бизнес, по большому счету, приходит к вам с целью снизить собственные издержки, в том числе и за счет сокращения определенного количества работающих людей.

Борис Бабушкин: Ни разу такой задачи не ставилось.

«Ридус»: Вы меня удивили. Заказчики не ставят такой задачи?

Борис Бабушкин: Задача — сократить издержки, а дальше начинается эволюционное развитие: мы эффективно управляем, мы не занимаемся беготней в поисках информации, мы работаем по плану. План у нас постоянно актуализируется, он адекватен текущей ситуации. Мы эффективнее используем материальные ресурсы, трудовые ресурсы, которые у нас есть, у нас снижается себестоимость, снижаются затраты на выпуск того же количества изделий, которое мы делали раньше, и у нас появляется дельта, которую мы можем направить на всестороннее развитие: осваивать новые изделия, осваивать новые рынки, стимулировать ценных рабочих.

«Ридус»: В чем вы сейчас видите основные риски, связанные с цифровой трансформацией?

Борис Бабушкин: Один из главных рисков — это не гипотетическое отсутствие технологий или нехватка ресурсов, а встречающееся иногда у руководителей ретроградное мышление, ожидание того, что старыми методами без цифровизации можно добиться качественного скачка вперёд или обеспечить объективность получаемой информации. Это хорошо видно на примере того же ФСИН, где с точки зрения IT всё досконально проработано и апробировано. Но от повсеместного внедрения озвученных ранее цифровых решений удерживает только позиция нынешних руководителей службы. А следовательно, есть вероятность и новых нарушений, и новых вбросов компрометирующих материалов в Сеть. Это хорошо было видно по руководителям предприятий ОПК примерно десять лет назад, которым нужно было доказывать, что ручной ввод данных о загрузке станков оператором не даёт никакой объективности информации и что нужно внедрять автоматизированные средства мониторинга. Это хорошо было видно и по строительной отрасли, которая долгие годы шла к пониманию необходимости BIM-моделей и всех тех возможностей, которые дают BIM-технологии.

 IT-компания
IT-компания. © Pexels.com

«Ридус»: Как сегодня обстоят дела с кадровым потенциалом у IT-компаний? Потому что последние события привели к тому, что многие айтишники страну покинули. Насколько наши кадры соответствуют современным требованиям?

Борис Бабушкин: Как и в других сферах нашей жизни, данная ситуация четко провела водораздел «свой — чужой». Если человек заинтересован в благополучии нашей страны, то есть он видит себя как специалиста, ценность которого может позволить отечественным компаниям получить дополнительные плюсы, его навыки могут быть использованы при разработке решений, таких специалистов никто не гонит. Более того, в нынешней ситуации даже увеличен набор для того, чтобы иметь больше кадров при реализации новых проектов масштабных, которые будут открываться, безусловно.

Если же человек и до этих событий видел себя где-то далеко за бугром, то в долгосрочной перспективе он бы там и оказался. На него не имело смысла делать ставку.

Да, определенный отток есть, глупо с этим спорить. Прежде всего он связан с сотрудниками западных компаний, которые и так работали не на нас, не на наше развитие. С точки зрения отечественных компаний, таких как наша, у меня ноль человек уехало.

«Ридус»: Все остались в компании?

Борис Бабушкин: Да. И в целом по нашей группе компаний статистика идентична, по всем подразделениям.

Переходя ко второму вопросу, уровень компетенций, который есть у наших специалистов благодаря школе, которая была, которая сохранилась, остается достаточно высоким. Не зря наши специалисты так легко уезжают за бугор, кто захотел уехать, как раз потому, что высококвалифицированные.

«Ридус»: Они не были бы там нужны.

Борис Бабушкин: Конечно. Отток этой части специалистов освободил места для подрастающего молодого поколения. В IT-сфере, в отличие от других, к сожалению или к счастью, можно работать бесконечно долго. От тебя не требуют каких-то физических навыков, мозг работает у нас при умственной нагрузке максимально долго. Поэтому возможность для людей, которые переросли уровень рядовых разработчиков, перейти на уровень ведущих разработчиков была ограничена, потому что количество ведущих разработчиков определенное и места в большинстве своем были заняты.

На данном этапе получается, что есть возможность для карьерного роста и притока свежей крови из вузов.

«Ридус»: Вы говорите, свежая кровь из вузов. Могут ли стать айтишниками люди, которые раньше этим не занимались? Потому что сейчас будут сильные изменения на кадровом рынке, будет высвобождаться много рабочей силы (по понятным причинам).

Борис Бабушкин: Безусловно. Мне кажется, это очень хороший кейс, когда человек с хорошими знаниями в предметной области, будь то финансы, бухучет, управление производством, управление складом, управление стройкой, приходит в IT. Он свои компетенции и знания приносит в IT-сферу, и имеющийся багаж предметный позволит ему при реализации работ и внедрении систем быстрее достигать результатов. IT-технологиям мы научим.

«Ридус»: То есть вы зовете людей работать фактически тестировщиками?

Борис Бабушкин: Ни в коей мере. Руководителем проекта по внедрению системы, консультантом, который понимает, как устроены процессы в жизни и как сейчас налажены в системе, и постановщиком задач для классических программистов.

«Ридус»: Вы говорите, «IT мы научим». Сколько времени нужно, чтобы научить человека премудростям IT, чтобы он мог самостоятельно работать в этой сфере?

Борис Бабушкин: Для того чтобы быть постановщиком задач, адекватного человека — за пару месяцев. Если человек раньше работал сметчиком — условно — и хочет пойти в программисты, тут цикл обучения будет подольше, года полтора-два, если мы говорим о некой прикладной истории, когда он участвует в проектах, когда он ставит задачи исконным айтишникам, здесь время обучения максимально.

IT сфера
IT-сфера. © Лев Бубнов / Коллаж / ridus.ru

«Ридус»: Ему для этого даже не обязательно быть программистом?

Борис Бабушкин: Да.

«Ридус»: То есть в сфере IT постановщики задач — это ниша, которая будет заполняться?

Борис Бабушкин: В этой нише сейчас есть определенный дефицит. В топе находятся те компании, у которых эта позиция заполнена.

«Ридус»: Почему получилось так, что даже до этих событий возник реальный дефицит разработчиков?

Борис Бабушкин: Здесь речь про различные направления IT и про тенденции развития интереса внутри IT-сферы. Если говорить конкретно про сайты, то оттуда достаточно большой отток программистов пошел во все, что связано с разработкой бизнес-приложений. На каком-то начальном этапе карьеры эти люди захотели красивых, приятных интерфейсов, чтобы зашел, и вот тебе красивая картинка — сайт.

«Ридус»: То есть те, кто занимался сайтами, понадобились теперь на другом уровне, где заказчики захотели, чтобы у них «было красиво»?

Борис Бабушкин: Люди, которые разрабатывали сайты, — это конкретные специалисты, они решили для себя, что это профессиональный рост. Плюс ограниченное количество специалистов по интерфейсам родило повышенное предложение, соответственно, люди туда перешли. В этой нише на какое-то время появился дефицит людей, которые делают сайты. Он вызвал рост цен, и появилась свежая кровь, вышедшая со студенческой скамьи, которая вполне готова на данном этапе делать сайты, которая потом этот рынок и сбалансировала.

На каком-то следующем этапе появился промышленный интернет вещей, который тоже оттянул на себя математиков, аналитиков, людей, которые пишут базы данных, потребовались новые специальности, связанные с обработкой больших данных. Под это дело достаточно быстро организовались многочисленные курсы.

То есть постоянное движение. IT — это живой организм.


  • Телеграм
  • Дзен
  • Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.

Нам важно ваше мнение!

+3

 

   

Комментарии (0)