— Зеленый борщ будешь?.. Тогда надо подождать!

Рыжеволосая Вика с оленьими, как у актрисы Самойловой, глазами, прижимает к столу ладонью охапку огородных трав. В руке у нее большой нож, а на плите греется кастрюля.

Я приехала с начмедом батальона на опорник, или, как здесь говорят, «на домик», к военфельдшерам. Первые несколько недель в части я провела в их кубрике на базе, затем фельдшеров перекинули ближе к фронту.

С Викой мы поначалу едва не зарубились. С первого дня она посматривала настороженно, потом уехала на ротацию, а когда вернулась (и к тому моменту в девичьем кубрике все вроде шло чин чином), сразу сказала: «Мне не нравится, что вас к нам поселили».

— К нам приходят бойцы не только на перевязку, но со своими проблемами. А вы потом все это напишете, — пояснила Вика, гневно глядя на меня оленьими глазами.

В кубрике повисла неловкая пауза.

— Пойдем-ка в магазин, — сказала Вике Оксана, старшая среди фельдшеров. Кажется, Оксана была ко мне расположена — или так казалось.

Девочки вышли, я следом. Догнала их уже за первым постом.

— Давайте-ка начистоту. В чем дело?

Я могла бы написать в чем, но это стало бы нарушением негласного договора. Так или иначе, когда мы вышли из магазина, Вика пошуршала пакетом и протянула мне в сумерках ладонь:

— Будешь семечки?

Я из Питера, семечки не входят в число моих пищевых привычек. Рука пошла навстречу сама собой. Вика отсыпала мне семечек — крупных, с фалангу пальца. Я выбрала одно, сдавила ребристый конус пальцами, кожура хрустнула, ноздри уловили пикантный масляный запах.

— И все же обо мне поменьше пиши, — попросила Вика. — У нас родня под Украиной.

Ее реплика повисла в холодеющем весеннем воздухе рефреном многих таких же до этого. Сколько раз за годы работы в Донбассе мне приходилось комментировать статью или интервью коротким послесловием: «Имена героев изменены из соображений безопасности их родственников на территории, подконтрольной Украине»? Уже и не вспомнить.

— Вам нужно с нашим Димой-ветеринаром пообщаться, — посоветовала Оксана, которая, при всей расположенности, упорно обращалась ко мне на «вы». — Он ваш земляк, ленинградец, и вся родня у него там. И вообще интересный парень.

Дима-ветеринар был, по описанию военфельдшеров, личностью едва ли не легендарной. В Донбасс его увезли родители, еще в детстве, но и спустя много лет он не порывал связи с малой родиной. К четырнадцатому году у Димы была сеть ветеринарных клиник в Донецке и ленинградская прописка. Будучи обеспеченным буржуа и гражданином Российской Федерации вдобавок, он легко мог, как говорят здесь, встать на тапки, уехать. Вместо этого Дима записался в ополчение.

В то время санитарные части комплектовались кем угодно, даже парикмахершами, и высшее ветеринарное образование в комплексе с присущей зоологическим медикам бестрепетностью сделали из него отличного парамедика. О подвигах Димы на поле боя я услышала впервые, когда на базу привезли сразу семь ли, восемь «трехсотых». Мужики попали под огонь при продвижении в городской застройке Мариуполя — кому выбило глаз, у кого проникающее, мелких осколочных не сосчитать, они как сыпь. Из-под огня их вытаскивал ветеринар Дима и санинструктор Роман — «такой добряк, что перепишет на вас свою квартиру».

…После батальонного праздника стоим с водителями части — Мишей Лысым, Николаем Художником, Лешей Уваром и Дубом. Это мой привычный в батальоне круг, помимо фельдшеров, и дело даже не в том, что с шоферами надо дружить (кто еще подвезет безлошадного корреспондента?).

Похоже, эти суровые донецкие мужики чуют во мне прикольное сочетание столичной штучки с простоватой свойской теткой, их это забавляет. А мне с ними легко и спокойно. Все немного навеселе, перекатами льется гортанно-глуховатая местная речь, которую я уже начинаю перенимать. В рано наступившей южной темноте слышен строгий северный выговор: подходит невысокий мужчина моих лет, краснолицый и рыжий, как викинг.

— Дима! — возглашает Леша Дуб. — Почему ты не стал лечить нашу раненую хаски?

Недавно к батальону прибились несколько брошенных псов, в их числе — сука хаски, которой какой-то ирод прострелил бок. Дуб, жалостливый по натуре, не может уложить в голове и эту жестокость врага к бессловесному созданию, и черствость Димы по отношению к ней.

— Потому что я ветеринар, а не коновал, — резонно отвечает Дмитрий. — Первая помощь на первой линии — на это моих возможностей хватает. А лечить собаку с внутренними травмами без рентгена и анализов я не возьмусь.

 — Выходит, собака лучше, чем мы? — удивляется кто-то из шоферов.

 — Тебя лечить я тоже уже не возьмусь, — заверяет Дима, отхлебнув моего коньяку. Фельдшер-ветеринар один в один похож на одного моего питерского товарища, ныне — локальную рок-звезду. Даже интонации те же.

Пару дней спустя оказываюсь на временном пункте управления; идет операция по заходу на «Азовсталь». День проходит под гул артиллерии и рев бомбардировщиков, заходящих на цель. Под вечер выдвигаются штурмовые группы. В нашей потерь нет, у смежников — «трехсотый»: после выдвижения в промзону открыли встречный огонь.

Подлетают две машины — джип с передней линии и дежурная военная скорая. Раненого перегружают в скорую к Оксане, я вижу, как она режет на бойце форму, снимает ИПП — комок окровавленных бинтов летит из машины. Оксана накладывает повязку, и скорая уносится, подскакивая на ухабах грунтовки среди промзоны. С завода слышатся звуки минометов противника.

— Корреспондентов убрать. Натали, ты тоже на базу! — рычит командир.

Проходит полминуты, мы слышим уже отборный командирский мат и резво вскакиваем по машинам. Через пару километров — точка, где дежурят медики. Желтая скорая Оксаны уже стоит там. Я прошу притормозить, выскакиваю.

— А, ты тоже оттуда? — Оксана говорит мне «ты». — Рада видеть, рада… Только сейчас вывезли.

— Да я видела. Как у вас?

— У Вики мужа ранило. Дима… вывозит, но уже на износ, а вообще молодец парень.

— Хоть и ветеринар?

— Хоть и питерский, — усмехается Оксана. — Это я шучу.

— Опаздывать у нас не принято, — замечает мне самый, наверное, молодой командир в «Востоке», начальник связи, позывной — «Симба». Пришел в батальон совсем пацаном, сказал, что хочет позывной «Лев». Новоявленного Льва вызвал к себе комроты разведки с тем же позывным, сорокалетний опытный вояка. Увидев новобранца, рассмеялся: «Какой же ты лев? Ты — Симба!»

Разведчик Лев погиб три года назад, окрещенный им Симба воюет до сих пор.

Сейчас я еду под Мариуполь и уже под раздачу — пару последних дней батальон «Азов» сдается в плен. Машина пришла к дому, где я остановилась в Донецке, и это машина Димы, ветеринара и ленинградца.

Мы следуем через Волноваху, ныряем под разрушенный мост и после проезда по центру Мариуполя уходим на левый берег.

Прошло полтора месяца, как я впервые оказалась в этом городе; на моих глазах его разрушали, на моих глазах теперь здесь постепенно налаживается жизнь.

— Если бы ты увидел таким наш Питер, что чувствовал бы? — спрашиваю я Диму.

Он молчит, потом произносит:

— Зеркало.

Симба:

— Что — зеркало?

— Поправь. Не все вижу.

— Зеленый борщ будешь? — Вика уже забросила в кастрюлю первую снедь.

— Не, не успею, надо ехать.

— Ну и зря. — Вика даже огорчается немного. — Оставайся. Самое время у нас пожить, быт наладили…

Выхожу во двор. Там уже стоит рыжий ленинградец ветеринар Дима — они всей медслужбой батальона делят домик: девочки — в одной половине, мальчики — в другой.

— Слушай, земеля… — говорит он. — Ты накатала очерк в двадцать пять страниц о наших медиках… Мы все его прочитали. Скажи, почему там обо мне нет ни единого слова?..

— Мне казалось, вам не нравится, когда я о вас пишу.

— Нравится или нет, но запомни: в следующий раз, когда тебе нужно будет приехать на базу на моей машине, ты будешь бежать за нею сто или более километров, держась за зеркало. Усекла?..

Дима смеется. Мы обнимаемся.

— Зеленый борщ! — доносится их окна голос Вики.

Я вскакиваю на мотоцикл — один боец вызвался подвезти до следующего опорника.

— Двадцать пять страниц обо мне! Наташа, ты поняла? — хохочет рыжий ветеринар Дима, военфельдшер с четырнадцатого года и мой земляк.

Я уже ухватилась за талию мотоциклиста, поэтому делаю неопределенный жест и уезжаю.

Сейчас часть перебросили, она стоит ближе к Донецку.

Сто километров, если что, бежать не придется.

Больше интересных авторских материалов от Наталии Курчатовой относительно ситуации в Донбассе читайте в Telegram-канале «Возле войны».

Источник

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.