+7
Сохранить Сохранено 7
×

Общага на крови: пострадавшие жители Донбасса могут остаться без жилья


Общага на крови: пострадавшие жители Донбасса могут остаться без жилья

© Игорь Ставцев/Коллаж/Ridus.ru

Общежитие на Калужской улице в Калининском районе Донецка — одно из тех, куда в свое время селили людей, чьи дома остались на территории, подконтрольной Украине, или же были попросту разрушены, а также вернувшихся из плена.

Сейчас в результате ряда конфликтных ситуаций жильцы, уже раз потерявшие дом, могут оказаться на улице. Подробнее — в репортаже собкора «Ридуса».

«Решили выселить всех»

— До войны я жила в Харькове и была мелким предпринимателем, вещами торговала. В четырнадцатом мы организовали общественное движение «Возрождение», которое я возглавила. Когда началась война, мы возили на Донбасс гуманитарную помощь и вывозили из-под обстрелов людей. А весной пятнадцатого меня арестовала СБУ.

Елена Петрук — маленькая, крепко сбитая, немолодая женщина. С весны 2015-го по декабрь 2017-го она находилась в заключении на Украине, без суда. «Сначала просто на подвале, там били, сильно, — говорит Елена. — Потом в харьковском СИЗО». В декабре семнадцатого ее обменяли в Донецк. В родной Харьков, где осталась семья и жилище, путь заказан до тех пор, пока в Киеве сидит постмайданная «влада».

Сейчас Елену и еще около ста таких же горемык, потерявших дома и близких, выселяют из общежития Донецкого национального медицинского университета.

Мы идем от Университетской улицы к улице Артема, Донецк с утра заливает весенним дождем, по тротуарной плитке текут потоки воды. Мои пижонские сапоги со шпорами начинают пропускать влагу, а у Елены на ногах тоненькие мокасины.

— Я себе из вещей ничего не покупаю, какую дают гуманитарку, то и ношу, — говорит Елена, ловя мой взгляд на свои ноги. Под курткой у нее кожаная сумка с документами, которую она прижимает к груди, закрывая от дождя еще и руками. После нашей встречи Елена поедет в общежитие — там как раз будут раздавать гуманитарку. Женщина радуется, что удалось отпроситься у начальника с подработки и раздачу она не пропустит.

В кофейне, куда мы заходим, Елена открывает сумку и раскладывает на столе документы — копии распоряжения о заселении, справку перемещенного лица, обращения в разные инстанции с просьбами поучаствовать в судьбе жильцов общаги на Калужской улице.

— Несколько лет назад общежитие получало статус ПДП, «пункта долговременного проживания». От жителей требовалось заключить договор и оплачивать коммунальные услуги. В то время у нас появилась инициативная группа, которая протестовала против оплаты услуг. Этих людей было немного, остальные были согласны оплачивать, — рассказывает Елена.

В результате руководство ДОННМУ приостановило процесс перевода общежития в статус ПДП и решило выселить всех, по суду. Так излагает суть конфликта моя собеседница.

В апреле этого года жильцам начали приходить решения по делу и счета на оплату судебных издержек в размере около двух тысяч рублей.

Елена Петрук провела в украинской тюрьме больше двух лет.© Наталия Курчатова/Ridus.ru

— Куда нам идти? — спрашивает Елена. — У меня пенсия около шести тысяч, ну еще подработки какие-то, но если я сниму даже комнату, мне есть будет нечего. А в Харькове меня сразу «примут».

Елена, торопясь и сбиваясь, рассказывает про своих товарищей по несчастью — пенсионеров, инвалидов, в том числе воевавших, про семьи, живущие по три человека в одной комнате. Я поглядываю на часы — вскоре должен начаться брифинг по нарушениям прав человека Украиной при участии в том числе Дарьи Морозовой, к которой обращались за помощью насельники злосчастного общежития. Мы договариваемся, что я схожу на брифинг, а уже потом наберу Елену.

«У республик обязательств нет, только добрая воля»

Обширный зал в здании бывшего Министерства угля УССР. Теперь здесь располагается целый ряд республиканских структур ДНР, в том числе ДАН — Донецкое агентство новостей. За столом четыре спикера — российский политолог Максим Григорьев, представители организации «Справедливая помощь» Елена Шишкина и Валерий Галахов и уполномоченный по правам человека в ДНР Дарья Морозова. В ходе брифинга представляют книгу Григорьева «Обыкновенный фашизм» о военных преступлениях киевского режима, говорят о нарушениях прав человека Украиной — обстрелах мирного населения, убийствах, пытках, изнасилованиях. О людях, потерявших близких и жилье, побывавших в плену.

После того как наступает черед вопросов, я спрашиваю Дарью Морозову, какая поддержка в ДНР оказывается людям, пострадавшим от украинских вооруженных формирований, побывавших в плену или в тюрьме. Дарья Васильевна говорит, что, действительно, многие люди, пострадавшие от действий государства Украина, сейчас находятся на территории республик, вернуться домой не могут, поддержка им оказывается. Елена Шишкина дополняет, что компенсации пострадавшим должна выплачивать Украина как виновник, у ДНР таких обязательств нет, на все лишь добрая воля.

Брифинг по нарушениям прав человека на Украине.© Наталия Курчатова/Ridus.ru

После брифинга я подхожу к Морозовой и спрашиваю, знает ли она о ситуации в общежитии Медуниверситета.

— Знаю, конечно, — говорит Дарья Васильевна. — И я вам скажу, что там люди сами доигрались. Они отказались заключать договора и оплачивать коммунальные услуги, как то предписывается положением о ПДП, ну и после этого ректор Университета подал в суд на выселение.

— По моей информации, там далеко не все отказались оплачивать услуги.

— Да, там была инициативная группа, которая начала это все… Остальные сначала согласились оплачивать, а потом заняли выжидательную позицию — мол, посмотрим, чем дело кончится. Ну, и доигрались, — повторяет Морозова.

Уполномоченный по правам человека ДНР Дарья Морозова.© Наталия Курчатова/Ridus.ru

— Но там же есть люди, которым просто некуда идти, например пенсионеры, лишившиеся жилья и не способные его снимать.

— Поверьте, за эти годы все, кто хотел социализироваться, социализировались. Остальных — жалко, да, но они сами доигрались.

«По-человечески жильцов понять можно…»

После брифинга договариваюсь с Еленой Петрук и подъезжаю на Калужскую. Высотное здание советской постройки, у входа висит флаг ДНР. Внутрь гостей не пускают, я жду во дворе. Спускается Елена, в халате.

— Я сейчас борщ доварю и вернусь, а пока пришлю к вам людей.

То самое общежитие № 7 на Калужской.© Наталия Курчатова/Ridus.ru

Вскоре во двор начинают спускаться люди. В основном немолодые женщины. Валентина Анатольевна жила в той самой девятиэтажке, где потом был штаб Гиви и Моторолы. В трехкомнатной квартире жили всей семьей — Валентина Анатольевна с мужем и двое сыновей. Сейчас женщина живет в одной комнате с сыном Евгением и его женой, второй сын с семьей, где есть ребенок, снимает жилье. Евгений работает на птицефабрике, жена не работает, мать пенсионерка.

— Куда нам идти? — сокрушается женщина.

Я видела эту девятиэтажку, жить там действительно невозможно. Кроме прочего, это до сих пор фактически зона боевых действий, куда регулярно «прилетает».

— Мы подписали договор этот, — говорит Валентина Анатольевна, — а что толку? Нас все равно выселяют.

Светлана Христофоровна из Мариуполя, ей 82 года. Живет с сыном, бывшим ополченцем, после ранения — инвалидом второй группы. У женщины живые и ясные глаза.

Мы готовы платить коммуналку, но в разумных пределах. А не как нам сказали — 800 рублей даже не с комнаты, а с человека. У сына пособие по ранению 2800, у меня пенсия 6800, продукты у нас стоят как в Москве! И мы должны отдавать больше полутора тысяч коммуналки. У меня сын еще молодой, ему надо личную жизнь устраивать, а он со старой матерью в одной комнате. Может, помру наконец, ему полегче будет… Дом у нас в Мариуполе остался, идти нам некуда.

— А сколько сыну? — спрашиваю.

— Скоро пятьдесят.

Светлана Христофоровна читает на моем лице сомнение в молодости ее сына и огорчается.

Жители общаги обступают меня, каждый хочет рассказать свою историю. Тем временем от входа к нам приближается мужчина в форме.

— Кто вы, откуда? — обеспокоенно спрашивает он. — Журналист? Съемку ведете? Ваши документы.

Я представляюсь, в конце отчеканивая: «Портал „Ридус“, Москва». У немолодого охранника в глазах мелькает смесь восторга с испугом. Он берет мое удостоверение и начинает кому-то звонить, повторяя: «Москва, Москва…»

Я продолжаю разговор с людьми.

— П-ва Анна Васильевна, — по-военному четко представляется женщина средних лет (имя героини было изменено по ее просьбе). — Мы с сестрой с Админпоселка, никуда не выезжали до пятнадцатого года. Квартира разбита, окон не было, жили там при морозе минус десять, сестра у меня врач, я служила в Чернобыле… Потом сестра родила ребенка, мы уехали, нас поселили сюда. Теперь я получила решение о выселении и счет на две тысячи. Мы обе работаем, живем втроем с маленькой племянницей в одной комнате — и ванночка там детская, и все…

Люди все прибывают, среди стариков и женщин среднего возраста появляется и стайка молодежи. Один из ребят говорит, что его родители с младшими детьми съехали в съемную квартиру, а он живет здесь, потому что «там тесно, а он большой уже». То есть не все ситуации в общаге откровенно безвыходные, но таких все-таки большинство.

Подходит охранник, сообщает, что начальство не против моего разговора с людьми, но настаивает, чтобы не было видеосъемки. Затем добавляет: «Я вам не по должности, а по-человечески скажу, что жильцов понять можно, и они, наверное, правы… Но содержание здания тоже стоит денег, и немалых, и кто-то должен за это платить».

Жильцы во дворе общаги.© Наталия Курчатова/Ridus.ru

«Прекратить хождение по мукам»

После разговора с жильцами я пытаюсь связаться с руководством Медуниверситета. Мне сообщают, что должен быть официальный запрос. Я направляю запрос в юридический отдел Медуниверситета.

В ожидании ответа провожу несколько консультаций с людьми, имеющими отношение к социальной защите в ДНР. Мне сообщают, что у ряда жильцов непорядок с документами: например, нет статуса «перемещенного лица», что осложняет вопрос предоставления им альтернативного жилья, или же утраченное жилье было не оформлено в собственность или оформлено неправильно.

Между тем Анна Васильевна ждет ответа на свое ходатайство в различные инстанции — уполномоченной по правам человека Дарье Морозовой, в Общественную приемную Куйбышевского района, а Елена Петрук ждет суда по делу о выселении.

В конце мая Елена звонит мне и сообщает, что к ней приходили из Медуниверситета и предлагали бесконфликтно отселиться в другое общежитие: «Но я отказалась, потому что у меня собака, а туда с собакой нельзя».

Также Елена сообщает, что на Калужской начались выселения. Одного пожилого соседа выселили по месту регистрации, на улицу Стратонавтов — это так называемая «красная зона», находящаяся под обстрелами ВСУ. Другие жильцы выезжают, не дожидаясь выселения, кто куда.

Тем временем Анна Васильевна получает ответ на свое ходатайство, в котором сообщается, что жилья в Донецке для них нет, но им с сестрой и племянницей будут предложены варианты отселения в Горловку, Снежное, Дебальцево, Докучаевск или Амвросиевский район. Анна Васильевна и ее сестра не хотят уезжать из Донецка — здесь у них работа. Ездить на работу в Донецк даже из Горловки маловероятно — в связи с войной транспортная доступность областного центра серьезно ухудшилась, дорога из Горловки может занимать около двух часов, иногда автобусов не хватает и их попросту отменяют.

Анне Васильевне также предложили устроиться в Донецке дворником на полставки, тогда ей дадут служебную комнату, но, по ее словам, она не сможет совмещать работу дворника с той, что у нее уже есть. За вакансии, где более-менее регулярно платят зарплату, народ здесь держится, как за спасательный круг. Меж тем сестра Анны Васильевны с дочкой выехали из общежития к подруге, которая согласилась их приютить. Про себя Анна Васильевна говорит, что ночует на одной из подработок, а в общежитие ходит только помыться. Женщина потеряла надежду и намерена прекратить это «хождение по мукам».

«На данный момент тему не комментируем»

1 июня в Ворошиловском межрайонном суде Донецка проходит заседание по делу Елены Петрук. Женщине и ее собаке разрешают остаться в общежитии до августа.

10 июня приходит ответ на запрос из ДОННМУ, где довольно подробно изложена канва событий вокруг общежития. Выясняется, что еще в январе 2017 года прекратилась компенсация расходов по содержанию общежития, где были размещены переселенцы, из республиканского бюджета. Какое-то время университет сам оплачивал коммунальные услуги и эксплуатационные расходы по общежитию, но в сентябре 2017 года из прокуратуры города Донецка пришло письмо с сообщением, что «расходование университетом средств студенческого специального фонда на оплату потребленных жильцами жилищно-коммунальных услуг не соответствует условиям их получения и может быть квалифицировано как уголовно наказуемое деяние».

При этом университет продолжал оплачивать ЖКУ по общежитию до января 2019 года, после этого оплата была прекращена, и на 1 мая 2021 года образовался долг по коммуналке в размере 2 064 481 рубля. Университет также ссылается на то, что здание на сей момент находится в состоянии, непригодном для проживания, и нуждается в ремонте.

© Наталия Курчатова/Ridus.ru

Видно, что руководство ДОННМУ оказалось здесь в сложной ситуации — фактически под статьей.

По неофициальным каналам я пытаюсь получить дополнительную информацию по конфликту и узнаю, что, действительно, этот вопрос поднимался еще при администрации первого главы ДНР Александра Захарченко, но по какой-то причине не был решен.

Мне рекомендуют обратиться за комментарием к председателю Комитета по социальной и жилищной политике Народного совета ДНР Юлии Крюковой, которая пострадала от обстрела остановки на Боссе зимой 2015 года. Через пресс-службу я отправляю на ее имя несколько вопросов по проблеме и несколько дней спустя получаю ответ: «На данный момент эту тему не комментируем».

Люди, имеющие отношение к республиканской власти, в частных разговорах высказывают мнение, что «должен быть некий третий путь» и что «с каждым случаем переселенцев нужно, конечно, разбираться индивидуально и входить в положение».

Очевидно, что с бюрократически-правовой точки зрения многие переселенцы могут быть неправы — кто не получил вовремя нужную бумажку, кто полез в бутылку при взаимодействии с администрацией. Но пусть каждый ныне благополучный человек признается сам себе — все ли и всегда он делает правильно, точно и в срок? И если, говоря юридическим языком, на фоне «обстоятельств непреодолимой силы» — а война безусловно является таковым — он попадет в сложную жизненную ситуацию, то как он отнесется к тому, что в вину ему будет поставлено отсутствие справки или трудное материальное положение? И почему тех, кто и так пострадал не по своей вине, потерял дом, здоровье, близких, делают виноватыми из-за бумажки?

Не веря в то, что можно быть виноватым из-за бумажки или, что вернее, отсутствия системного решения социальных проблем, люди воспринимают это как то, что их делают виноватыми за сам факт их выбора и даже существования. Их делают виноватыми в войне и ее последствиях. Таким образом даже лояльное республике население начинает задумываться о верности своего выбора.

Вход в общежитие.© Наталия Курчатова/Ridus.ru

Анна Васильевна с сестрой решили прекратить попытки добиться внимания к своим проблемам и съехать из общежития — знакомые вроде бы нашли им пустую квартиру с невысокой арендной платой.

Елена Петрук со своей собакой, как и многие другие переселенцы, остается в общежитии до начала августа: «Тогда нам отрубят свет, воду, все». Я не знаю, как сложится их судьба, а также судьбы Светланы Христофоровны, ее «молодого» сына-ополченца и многих других. Но я уверена, что не может считаться эффективным государство и гармоничным — общество, в котором судьбы этих людей не важны.


  • Телеграм
  • Дзен
  • Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.

Нам важно ваше мнение!

+7

 

   

Комментарии (0)