Источник

При сравнении советских и немецких танков военного периода очень часто вспоминается оптика. Упоминание «цейсовской оптики» в подобных спорах идёт постоянно, причём в большинстве случаев спорщики упорно путают «тёплое с мягким». 

Дело в том, что как раз по прицелам советские танки не проигрывали — до наших дней прицелов сохранилось много, и их можно увидеть своими глазами. Немецкие танки выигрывали, прежде всего, по приборам наблюдения. Их обзорность была лучше, чем у советской бронетехники, что нередко становилось одним из факторов победы на поле боя. Вместе с тем, стоит поговорить о развитии немецкой танковой оптики в ходе войны — ситуация с ним сложилась весьма неоднозначная.

Предвоенная эволюция и уроки Испании

Благоприятная ситуация с приборами наблюдения и прицелами у немцев возникла не сразу. Появлению тех прицелов и смотровых приборов, которые появились на немецких танках после 1933 года, предшествовала эволюция, о которой вспоминает далеко не всякий из специалистов. Удачные решения обычно появляются по итогу различных проб и ошибок — немцы в этом отношении не являлись исключением. 

Надо сказать, что работы по приборам наблюдения у них начались ещё во время Первой мировой войны. Даже первая командирская башенка в привычном виде появилась ещё в 1918 году — её имели средний танк Sturmpanzerwagen Oberschlesien, оставшийся проектом, и совсем не проектный LK-II, финальная версия которого больше известна как Strv m/21.

На самом деле башенная версия танка, оснащённая пулемётом, была создана ещё во время войны, но достроить серию не успели, поэтому далее наработками воспользовались шведы. Так вот, детище Йозефа Фольмера, не успевшее на поля сражений Первой мировой войны, имело отличную для своего времени обзорность. Имелась командирская башенка со смотровыми щелями, смотровые приборы в башне, часть из которых закрывалась бронированными крышками.

На этом фоне его одноклассник Renault FT выглядел тесной слепой консервной банкой. Кстати, примерно такое мнение высказали шведские танкисты, которые испытывали Renault FT, закупленный в единичном экземпляре. Потенциально там была смотровая башенка, но из неё было видно весьма немногое. Естественно, у LK-II имелись типовые проблемы всех танков того периода — прежде всего, то, что смотровые щели не были защищены, а потому огонь по ним приводил к поражению экипажа.

Анекдотичность ситуации заключается в том, что опытом Первой мировой немцы практически никак не воспользовались. С точки зрения концепции прицелов и приборов наблюдения те танки, что начали проектироваться с 1926 года, не имели к творениям Йозефа Фольмера никакого отношения. И Krupp, и Rheinmetall, разрабатывавшие башни для новых танков, сделали всё по-своему — подчас вопреки здравому смыслу. 

На среднем танке Armeewagen 20, позже переименованном в Großtraktor, командира и вовсе убрали из башни и посадили в корпус (справа от механика-водителя). Ему дали смотровую башенку, откуда он, конечно, что-то видел, но не более того. В двухместных башнях из смотровых приборов было два перископа (из них один прицел), а также пистолетный порт у наводчика. И это всё. Про обзорность этого танка немцы тактично не пишут, но она была весьма невысока.

Ещё более странной получилась башня лёгкого танка Leichttraktor. Её разработали на Rheinmetall, внешне она выглядела более рационально: из приборов та же комбинация перископического прицела и смотрового перископа, а в боковых люках смотровые щели, прикрытые стеклоблоками. При этом башня отнюдь не была двухместной. На самом деле изначально её расчёт состоял из трёх человек — наводчика слева, заряжающего справа и командира сзади. Перископический прибор наблюдения предназначался как раз для него. Но первые же испытания на ТЕКО показали абсурдность такой идеи. Внутри башни оказалось очень тесно, поэтому командира от греха подальше оттуда убрали, и башня стала двухместной.

В итоге обзорность первых немецких предвоенных танков оказалась весьма скверной — как минимум она не превосходила зарубежные аналоги. 

Тем не менее, идею с перископическим прицелом и наблюдательным перископом некоторые страны взяли на вооружение. 

Во-первых, её «подрезали» советские танкостроители — так на свет появились танковый перископический панорамный прицел ПТ-1 и командирский перископический прибор ПТК. 

Во-вторых, башня Leichttraktor в несколько изменённом виде перекочевала на шведский танк Strv m/31. Да и последующие шведские танки имели похожую конструкцию — особенно это касалось прицелов и приборов наблюдения. 

При этом командирская башенка появилась уже на Strv m/38, у которого башня несколько отличалась. В-третьих, через шведов (а именно Bofors) такой принцип прицела попал к полякам, так что Leichttraktor и 7TP в некотором смысле родственники (по крайней мере, орудийные установки и прицелы у них имеют общие корни).

В июле 1932 года началась разработка нового среднего танка, который поначалу именовался M. Tr. Разработку доверили Rheinmetall как автору наиболее удачного варианта Großtraktor. Впрочем, это был совсем другой танк с крайне интересными особенностями. Судя по всему, немцы очень внимательно посмотрели на английский Medium Tank A6, поскольку кое-какие идеи явно взяты оттуда — в частности, пулемётные башни, причём, как и у англичан, там стояло по два пулемёта. А ещё башня Rheinmetall явно делалась с оглядкой на главную башню A6, главным нововведением которой стала командирская башенка, вынесенная назад, причём так, что у башни под неё появился выступ.

В дальнейшем разработка M. Tr. привела к созданию танка Nb. Fz., который у нас известен как «Рейнметалл» (по названию фирмы-разработчика). Машина получилась тупиковая, но на ней реализовали ряд решений, которые позже стали основополагающими для немецких средних и тяжёлых танков. Это касалось и приборов наблюдения. 

Командир получил башенку, размещавшуюся в кормовой части башни, за орудийной установкой. Кроме того, из пулемётных башен для Nb. Fz. отчасти эволюционировала башня для лёгкого танка La. S., более известного как Pz.Kpfw.I. Эта башня интересна тем, что как раз после неё любимой формой «головы» немецких танкостроителей стала «подкова».

В случае с башней Pz. Kpfw. I имелись ещё некоторые особенности, связанные уже с танковой оптикой. Во-первых, на этом танке установили 2,5-кратный телескопический прицел T. Zf.2.

Немцы снова решили, что они не такие, как все, поэтому это была не просто «трубка», а весьма интересный по конструкции прицел, имевший своеобразное «колено». Имелся своеобразный переходник, благодаря которому окуляр прицела находился выше головы водителя. Это делало прицеливание более безопасным, а также позволяло более удобно разместить прицел. Во-вторых, башня Pz. Kpfw. I, разработанная Daimler-Benz, первой получила смотровые лючки в подвижной бронировке маски. 

Решение довольно спорное, поскольку существовал риск получить в лоб пулю либо осколок, но его далее транслировали на башню Pz. Kpfw. II, а также Pz. Kpfw. III. На башне Pz. Kpfw. IV, которую разработал Krupp, эти лючки тоже были, но их перенесли на лобовую часть башни. Наконец, у этой башни имелось четыре смотровых лючка на бортах и корме.

Благодаря такому решению улучшилась обзорность, но при этом некоторые решения по лючкам были спорными. Для начала, смотровые щели были только у двух лючков из четырёх, причём имелись они у задней пары. То есть, чтобы что-то увидеть, требовалось эти лючки приоткрыть (привет тебе, шальная пуля!). Кроме того, те лючки, которые имели смотровые щели, снабжались стеклоблоками с закалёнными стеклами по типу тех, что делала фирма Sekurit — идея была неплоха, но лишь в теории. Аналогичные смотровые приборы размещались в подбашеной коробке.

Дальнейшее развитие смотровых приборов шло на Pz. Kpfw. II. Там механик-водитель получил иную конструкцию смотрового прибора, а в пару к нему появился бинокулярный прибор «боевого вождения». Он представлял собой конструкцию, перемещавшуюся по «рельсам» на крыше отделения управления. В боевом положении смотровой лючок, не имевший щели, закрывался, прибор боевого вождения ставился в рабочее положение, а механик-водитель наблюдал за обстановкой, прильнув к окулярам. 

Данную систему признали более удачной, чем смотровые приборы механика-водителя Pz. Kpfw. I, их применили на опытном образце B. W., а также Pz. Kpfw. III Ausf. A. 

Что же касается новых немецких средних танков, то на них применили очень удачную конструкцию прицела. T. ZF.5 был так называемым «ломающимся» прицелом, то есть имел блок призм, благодаря которым передняя его часть была подвижной. Благодаря такой конструкции прицел не требовалось ставить строго по линии башни — его размещали так, как это было удобно наводчику. Данная система существенно улучшила комфорт наводчика, а, значит, и прицеливание.

Дальше случилось первое боевое применение немецких танков в Испании. Среди военной помощи Германии франкистам были и Pz. Kpfw. I Ausf. A, которые применялись силами испанских экипажей и «Легиона Кондор». В ходе боёв быстро выяснилось, что пулемётные немецкие танки мало что могут сделать с советскими Т-26.

Один немецкий танк был захвачен и отправлен в СССР, где его подробно изучили. При этом к оптике у НИБТ Полигона претензий не было, включая и смотровые приборы. А вот сами немцы имели несколько иное мнение. Подполковник Вильгельм фон Тома, возглавлявший группу немецких инструкторов и механиков, в конце ноября 1936 года подготовил весьма жёсткий отчёт, в котором «прошёлся» и по смотровым приборам. 

Выяснилось, что для малокалиберных пуль смотровые щели являются хорошей мишенью, а стеклоблоки вполне пробиваются пулями и осколками. Стоит отметить, что советские стеклоблоки были более надёжными, особенно с точки зрения защиты, хотя немецкие смотровые приборы обеспечивали больший обзор. В результате на Pz. Kpfw. II Ausf. A были введены улучшенные смотровые приборы. Теперь стеклоблоки имели толщину 50 мм, несколько изменилась форма смотровых лючков. Существенно изменилась конструкция смотрового лючка механика-водителя, получившего V-образную в профиле форму, также в нём проделали смотровую щель. Эти лючки ввели также на Pz. Kpfw. IV Ausf. A и Pz. Kpfw. III Ausf. B-D.

Выявившуюся проблему с надёжностью смотровых приборов пришлось исправлять и на командирских башенках. Быстро стало понятно, что имеющаяся конструкция башенки, не имеющей защиты смотровых щелей, уязвима для ружейно-пулемётного огня. Вместе с тем, Pz. Kpfw. IV Ausf. A и Pz. Kpfw. III Ausf. A и B вынужденно запустили в серию ещё со старой конструкцией башенки. Начиная с Pz.Kpfw.III Ausf. C и Pz. Kpfw. IV Ausf. B, ввели новую башенку со специальным «забралом», которое прикрывало смотровые щели. Такая башенка прожила на этих машинах довольно долго.

Кроме того, на Pz. Kpfw. IV Ausf. B ввели новый смотровой прибор механика-водителя, Fahrersehklappe 30. Он имел две «реснички», которых ходили вверх-вниз и обеспечивали более надёжную защиту. Данный прибор ввели на Pz. Kpw. III Ausf. E и ставили до середины 1940 года. Позже он появился и на Pz. Kpfw. II Ausf. F. Рассчитан он был уже на огонь крупнокалиберных пулемётов. Также появились новые смотровые лючки Sehklappe 30, более массивные и с более толстыми стеклоблоками. 

Таким образом, к началу Второй мировой войны немцы прошли длинный путь развития танковой оптики, что, разумеется, имело для них положительные последствия. С точки зрения смотровых приборов они на тот момент были безоговорочными лидерами. Вместе с тем, имелись и некоторые недостатки, которые стали проявляться уже позже.

Из лидеров — в отстающие

Польская кампания выявила некоторые недостатки, связанные с приборами наблюдения немецких танков. С точки зрения средних танков ситуация оказалась более или менее нормальной — по крайней мере, особых проблем не имелось, хотя по косвенным признакам всё же кое-что выявили. Fahrersehklappe 30 не обеспечивал полной защиты от осколков и пуль калибра выше винтовочного. 

Система с поднимаемыми вверх и вниз «ресничками» имела слишком большую площадь, и имелся шанс её заклинить. Поэтому весной 1940 года появился новый вариант Fahrersehklappe 30. Теперь смотровой прибор был более массивным, а вместо двух «ресничек» имелось своеобразное забрало, которое надёжнее прикрывало смотровую щель. Также появилась новая командирская башенка, у которой поднималось и опускалось не всё «забрало», а лишь небольшие фрагменты.

Более сложной оказалась ситуация с Pz. Kpfw. II, на тот момент самым массовым немецким танком первой линии. Идея с кучей смотровых лючков, возможно, хорошо работала в мирное время, но во время войны немецкие танкисты сильно ругали лёгкий танк за плохую обзорность с места командира. Между тем, в сентябре 1939 года немцы познакомились с наиболее прогрессивным изобретением польской танковой промышленности. Речь идёт о перископическом смотровом приборе Рудольфа Гундляха, более известном как MK-IV. 

Перископические смотровые приборы существовали и до того — например, в командирских башенках чехословацких танков имелись перископы, но не самой простой конструкции. Преимуществом идеи Гундляха было то, что там использовалась система призм, более простая и надёжная, чем «зеркалки». 

Кроме того, в случае выхода из строя верхушки перископа его можно было снять изнутри, заменить верхнюю часть, и он снова работал. Также MK-IV можно было поворачивать в разные стороны, имел он небольшую степень свободы и в вертикальной плоскости. В результате получился отличный смотровой прибор, вариации которого используются в бронетанковой технике до сих пор.

Немцы также оценили детище Гундляха, но по-своему. Собственно, гениальность самой идеи прибора, имеющего круговое вращение, явно прошла мимо них. Зато немцы оценили конструкцию самого перископа и скопировали его на свой лад. В октябре 1940 года начались работы по установке в ранее выпущенные Pz. Kpfw. II Ausf. c-C командирской башенки, снабжённой восемью перископами, повторявшими конструкцию MK-IV. В результате получилась очень удачная конструкция, едва ли не лучшая командирская башенка на то время. Она обеспечивала отличный круговой обзор, сами перископы были прикрыты сверху броневым листом. Самое главное, башенка получилась очень низкой, а голова командира не выступала за габариты башни — с точки зрения безопасности это было очень правильное решение.

В тот момент перископы Гундляха уже использовались на английских танках, «зеркалки» собственной конструкции появились на советских танках (прежде всего КВ, но пока советские приборы уступали по конструкции и размещению). «Зеркалок» было много, но стояли они нерационально, поэтому обзор обеспечивался весьма скверный. Поэтому и Pz. Kpfw. III Ausf. G, который закупили в 1940 году, произвёл такое впечатление. Несмотря на то, что на этой машине использовались относительно устаревшие приборы со стеклоблоками, они обеспечивали более высокую обзорность. По этой причине, например, на КВ-3предполагалось делать башенные боковые смотровые лючки по типу Pz. Kpfw. III, а также командирскую башенку. При этом в отличие от немцев, советские конструкторы изначально предполагали ставить в башенку перископы, а не стеклоблоки.

Знакомство с призменными перископическими приборами наблюдения обычно означало, что постепенно переходили на них. Но так было не всегда, причём иногда, что более удивительно, от перископических приборов отчасти отказывались. Так случилось с немецкими тяжёлыми танками. На VK 30.01 (H) предполагалось использовать целую батарею башенных перископических приборов. Один перископ был у наводчика, два — у заряжающего, а командир имел башенку по типу Pz. Kpfw. II. Правда, возникает закономерный вопрос, почему перископы у наводчика и заряжающего были неподвижными, ведь такое размещение существенно ограничивало обзорность с их мест. Очень похожей была ситуация с башней VK 36.01, но там наводчик своего перископа лишился. К слову, обе башни имели бортовые смотровые лючки.

А вот башня VK 30.01 (P), которая позже эволюционировала в «голову» для Pz. Kpfw. Tiger Ausf. E, выглядела явным шагом назад — ни одного перископа и «ретроградские» щелевые смотровые приборы со стеклоблоками. По меньшей мере, странное решение для танка, который должен был иметь надёжную броневую защиту. Очевидным выглядело и то, что пехота явно будет вести огонь по смотровым щелям. Не менее странной оказалась позиция по смотровым приборам механика-водителя. Если у VK 30.01 (H) был смотровой прибор по типу Fahrersehklappe 50 (по сути, Fahrersehklappe 30, но уже под броневой лист толщиной 50 мм), то VK 30.01 (P) и VK 36.01 получили менее прогрессивную конструкцию. Прибор был более массивный, но зачем-то вернулись к системе с поднимаемой «ресничкой», которая была более уязвимой к вражескому огню.

В этом смысле странной выглядит ситуация со смотровыми приборами Pz. Kpfw. Tiger Ausf. E. Его башня, которая, как уже было сказано, стала результатом эволюции башни VK 30.01 (P), а также прекрасной демонстрацией сочетания прогрессивного бинокулярного телескопического прицела T. ZF.9b и откровенно отстающих от мировых тенденций смотровых приборов. Поначалу в башне перископов не было совсем, а наводчик и заряжающий имели лишь две смотровых щели в бортах. В корпусе перископы имелись — они стояли в створках люков механика-водителя и стрелка-радиста. Но кто-то наверху явно считал, что вращающиеся перископические приборы — это не по орднунгу, поэтому перископы жёстко крепились в створках люков. Из них было видно весьма немного.

Сама башенка получилась довольно высокой, что делало её приоритетной целью для противника (например, таковой она была в советской инструкции по борьбе с «Тигром»). Что думали о командирской башенке Pz. Kpfw. Tiger Ausf. E сами немецкие танкисты, хорошо видно по мемуарам танкового аса Отто Кариуса:

«Командирская башенка была полностью снесена с моего „Тигра“. Осколки задели мне висок и лицо. Раны, конечно, сильно кровоточили, но не более того. Крамер всегда осуждал меня за курение, но, если бы я не нагнулся, чтобы зажечь сигарету, моя голова осталась бы в башенке в критический момент. Вряд ли нужно говорить о том, что мне бы не сносить головы в самом прямом смысле этого слова. И я был бы не первым, с кем это случилось. Причину следует искать в недостатке конструкции. На первых „Тиграх“ командирская башенка всё ещё приваривалась. Она выступала высоко и имела прямые смотровые щели. Крышка люка торчала вертикально вверх, когда он был открыт. Таким образом, всякому должно быть понятно, что танк уязвим сверху. Снаряду с бризантным взрывчатым веществом достаточно было ударить в люк, и весь заряд обрушивался на голову командира. Если командир хотел закрыть люк, ему нужно было перегнуться через борт машины и вылезти по бёдра, чтобы освободить предохранительную задвижку, которая удерживала крышку».

Ещё один момент, который можно встретить в мемуарах Кариуса, да и многих других воспоминаниях немецких танкистов, многие считают за преимущество. Это то, что немецкие командиры часто действовали в бою, высунувшись из люков. Тем самым, по мнению Кариуса, обеспечивалось преимущество над советскими танками. Но если вдуматься в данный факт, вспоминается поговорка «подвиг одних — это всегда преступление других». Это означало одну простую истину — хорошая обзорность немецких танков всё равно была недостаточной. В боевой обстановке голова, торчащая из люка, была приоритетной мишенью. Это признавал и сам Кариус, который обзавёлся стереотрубой.

Ровно теми же недостатками поначалу обладал и новый немецкий средний танк Pz. Kpfw. Panther. На нём была очень похожая командирская башенка с щелями, прикрытыми стеклоблоками. Смотровых щелей у наводчика и заряжающего не было совсем, не то, что перископов. В сочетании с навороченным бинокулярным телескопическим прицелом T. ZF.12 это смотрелось весьма странно. Чуть получше была ситуация с приборами наблюдения в отделении управления. И у механика-водителя, и у стрелка-радиста имелись перископические смотровые приборы. Кроме того, у механика-водителя имелся смотровой лючок в верхнем лобовом листе корпуса. Фактически при вождении больше пользовались этим лючком, поскольку он давал больше обзора. Вместе с тем, ни один из перископических приборов наблюдения не был сделан поворотным, что частично сводило на нет меры по улучшению обзорности. При этом хорошо видно, что немецкие конструкторы постепенно лишали экипажи обзора с флангов.

Особенно хорошо это видно на примере эволюции (а, точнее, деградации) смотровых приборов немецких средних танков в 1942—1944 годах. Изменения начались в 1942 году и были напрямую связаны с появлением в Красной армии большого количества противотанковых ружей. Если кто-то думает, что в инструкциях по борьбе с вражескими танками писали «стреляй по смотровым щелям и лючкам» для галочки, то он глубоко ошибается. Ослепление вражеского танка являлось важной задачей пехоты, и она постоянно этим занималась. В результате сначала у немецких средних танков исчезли смотровые лючки на бортах башен. Они и так были без смотровых щелей, так что отчасти являлись бесполезной конструкцией, а борт ослабляли довольно сильно. Далее на Pz. Kpfw IV Ausf. G убрали смотровой лючок заряжающего во лбу башни. Следующими жертвами стали смотровые лючки в бортах подбашенной коробки. В итоге из смотровых приборов остались командирская башенка, прицел наводчика, его смотровой лючок впереди (убран на Pz. Kpfw. IV Ausf. J) и смотровой прибор механика-водителя. Кстати, к моменту появления Pz. Kpfw. IV Ausf. H прибор «боевого вождения» убрали.

В этом отношении немцы были совсем не одиноки. Стрельба по смотровым лючкам была одним из любимых занятий пехоты, поэтому они исчезли и на американских танках. Но была одна существенная разница. Убирая одни приборы наблюдения, конструкторы других стран работали над введением других, перископических приборов наблюдения, которые либо полностью копировали MK-IV, либо имели схожий принцип. В 1943 году требование ввести MK-IV было спущено из ГБТУ КА на советских танкостроителей — не без сложностей, но этот прибор наблюдения появился и у нас, как и его аналоги. У немцев же приборы наблюдения изымались без замены на другие — при том, что потенциальная возможность поставить перископ на башне Pz. Kpfw. IV вполне была. В этом-то и парадоксальность ситуации с немецкими танками — они начали страдать теми недостатками, что советские машины в 1941—1942 годах.

Разумеется, кое-какие работы над ошибками велись. Pz. Kpfw. Tiger Ausf. E в ходе производства получил перископ заряжающего, а также новую командирскую башенку с призматическими смотровыми приборами. Похожая история случилась и с Pz. Kpfw. Panther, причём в 1944 году на ней ещё и убрали уязвимый для вражеского огня смотровой лючок механика-водителя. Но это были не более чем полумеры. Да и появившийся в 1944 году Pz. Kpfw. Tiger Ausf. B страдал теми же проблемами с обзорностью по флангам. Что именно мешало немецким конструкторам поставить на танки поворотные перископические смотровые приборы — загадка. Что им мешало сделать механику-водителю смотровые приборы по типу Ferdinand (а там было аж три перископа, для немцев это рекорд), тоже остаётся неясным. С трудом верится в то, что немцы не могли это сделать — на тех же истребителях танков Jagdpanzer IV и Jagdpanther вращающиеся перископические приборы наблюдения имелись.

Безусловно, общая производственная ситуация, усложнявшаяся с начала 1944 года, постепенно влияла и на оптику. Тот же немецкий «зверинец» был вынужден перейти на монокулярные телескопические прицелы. Вместе с тем, несложно заметить, что кризис с приборами наблюдения случился в тот момент, когда ситуация была ещё не столь сложной. Разумеется, в других странах проблем хватало, тем не менее, общая картина очевидна — пока в одних танкостроительных державах ситуация с обзорностью улучшалась, в Германии она однозначно ухудшалась.

Источник

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.