Белорусской теме мы посвятили уже несколько онлайн-конференций, прошедших под эгидой «Ридуса» на площадке Общественной службы новостей. Но нам еще не раз придется анализировать и обсуждать ожидаемые и неожиданные результаты протестов, происходящих в РБ после 9 августа.

Горячий август закончился. Но нас ожидает не менее горячая осень.

Недавняя онлайн-конференция «Цифровые способы управления цветными революциями» заслуживает особого разговора, поскольку были подняты серьезные темы, прозвучали интереснейшие наблюдения, выводы, прогнозы.

Не все эксперты, принимавшие участие в этом обсуждении, согласны с тем, что события в Белоруссии уже можно назвать цветной революцией. Но все сходятся во мнении, что сегодня в Минске используются и модифицируются технологии цветных революций, а главное — обкатываются новые наработки.

Универсальный инструмент

Процитирую важные тезисы, прозвучавшие в докладе координатора «Агентства социального инжиниринга» Антона Давидченко.

«В арабской революции „Твиттер“ играл немаловажную роль. Но Telegram оказался намного универсальней. В себе он концентрирует сразу ряд функциональных механизмов. В первую очередь он ретранслирует смыслы. Он может направлять толпу в нужное место. Он формирует нарративы, формирует мнение толпы, накачивает ее моментально.

Когда Лукашенко попытался отключить интернет, они использовали технологии — и Telegram всё равно работал. И самое важное: он является универсальным инструментом, где не нужны политики, функционеры. Он может координировать толпу фактически в онлайне.

Мы видели это и по московским протестам, когда „Бессрочка“ могла направлять толпу туда, где нет силовиков. И мы видели, как марш прошел рядом с ФСБ. И там не оказалось ни одного силовика. Мы понимаем, что, если бы была команда на штурм, этого было бы достаточно, чтоб сделать красивую картинку для Запада.

А Запад играет в первую очередь в визуализацию. Мы же видели, что Запад тактично три дня не выступал. Они ждали, куда ж повернет протест… Они были уверены, что будет какой-то взрыв-катализатор. На Украине в 2013 году это было „избиение студентов“. Точно так же мы увидели избиение протестующих, которых было достаточно мало. И в принципе, правоохранительные органы должны были вести себя совершенно по-другому. Они должны были стоять возле административных зданий, не давать штурмовать их. А если бы произошел штурм, силовики бы, наоборот, только выиграли, потому что картинка была бы в их пользу. А так получилась картинка, что они избивают людей, которые идут по улице. Этого было достаточно для оппозиции, чтоб обвинить власть в применении сверхжестких методов.

Власть допустила ошибку: она позволила оппозиции генерировать контент. За эти дни „Нехта“ увеличила свой прирост пользователей в 500 раз. И у нее выходило новостей на 1000 процентов больше, чем обычно. Они смогли влиять на людей. А мы все знаем, что такое манипуляция толпой, действие на подсознание. Когда человек видит, как избивают, он подсознательно хочет выйти и защитить. И в этом отношении власть повела себя неправильно. Мы говорили о том, что нельзя позволить оппозиции информационно переиграть власть. Первые дни власть проиграла информационно. Они считали, что смогут блокировать интернет и все площадки у них под контролем. Оказалось, что это не так. И именно Telegram сыграл основную роль в том, чтоб протест перерос из локального в глобальный».

Давидченко напомнил нам, как во время «оранжевой революции» 2004 года украинский 5 канал подогревал майдан. Во время майдана 2014 года на Украине эту роль играли стримы. Но это технологии другого формата. И сейчас мы видим: Telegram смог заменить все эти площадки — СМИ, телевидение. Генерация контента позволила ему стать основным источником, влияющим на события в Белоруссии.

Координатор «Агентства социального инжиниринга» подчеркивает: «Они умеют управлять толпой. Главное — создать ее. А потом можно координировать и направлять. Ты даже можешь быть умеренным человеком, который просто вышел посмотреть. Но когда ты попадаешь в толпу, то ты становишься с ней одним целым. Хороший пример — футбольные фанаты или зрители на концерте. Вы можете быть юристом, ученым. Но когда приходите на концерт или на стадион, происходящее там заставляет вас драйвовать. И человек уже забывает, кто он».

Контрмеры

Участниками онлайн-дискуссии обсуждалось также, что можно противопоставить технологиям цветной революции.

Антон Давидченко отвечает на этот вопрос: «Не нужен антимайдан. Нужно альтернативное симметричное мнение людей, которые выходят за то, чтоб не было ни революций, ни гражданских войн. А власть должна быть арбитром между ними. Так активно играют Эрдоган в Турции и Мадуро в Венесуэле».

Политолог, руководитель Института миротворческих инициатив и конфликтологии Денис Денисов подверг сомнению некоторые способы противодействия и «рецепты», предлагаемые Антоном Давидченко: «Вы говорите, что необходимо максимально сдержанно реагировать на те методы оппозиции. Но вы же помните прекрасно ситуацию на Украине, когда представители оппозиции идут на откровенные провокации, и что происходит с представителями правоохранительных органов. Я не уверен, что представители белорусских правоохранительных органов готовы (и я не думаю, что вообще в мире существуют какие-либо правоохранительные органы, которые готовы!) смотреть на то, как их коллег сжигают, расстреливают, забрасывают коктейлями Молотова. Как сделать так, чтобы, по вашей логике, не было реакции?»

Давидченко ответил, что на каждом этапе есть свой алгоритм действий, а на некоторых из них лучше не афишировать внимание.

Telegram — как автомат Калашникова

Военный эксперт, документалист Дмитрий Таран считает, что обсуждение началось с неверной постановки вопроса и проблемы: «Telegram — как автомат Калашникова. Сегодняшнее мероприятие можно назвать „Автомат Калашникова как инструмент управления Висло-Одерской операцией“. И это неправильно. Управляет не Telegram. Управляют стратегические подходы в формировании кадровой базы… Если у нас будет тысяча Telegram-каналов, но не будет говорящих голов, — это всё называется „пустые хлопоты“. И это принципиальнейший вопрос. Мы сейчас обращаем внимание на автомат Калашникова, а забываем о том, кто будет нажимать курок. А нажимать курок некому».

Военный эксперт считает, что не только в Белоруссии, но и в России дети смотрят на Запад. А наших персон влияния в детской среде нет.

Таран привел такой пример: «Вспомните 22 мая 2017 года. Саша Спилберг делает доклад перед депутатами Государственной думы, выходит на трибуну и говорит: а у меня 11 миллионов подписчиков. Все смотрят на нее: а кто она такая? Мы ее вообще не знаем. А в тот момент у Первого канала на YouTube было три миллиона подписчиков. И аудитории не пересекающиеся. То есть наша система управления, олицетворением которой является Государственная дума, понятия не имеет о том, что такое круг общения Саши Спилберг, о том, что такое круг общения Навального в молодежной среде…»

Военный эксперт приходит к выводу: можно скупить все Telegram-каналы, распилить кучу бабла на освоение этого ресурса, но у нас нет подготовленных «солдат» в возрасте 16+.

«У нас нет стратегических планировщиков, которые могут построить планы, как мы будем маневрировать, как не допустить массовых манифестаций, как не доводить до крови, — говорит Д. Таран. — У нас нет стратегических планировщиков, которые делают оценку кадрового состояния, например, белорусской госбезопасности, которая контролирует улицу. У всех же сложилось впечатление, что там есть элементы подыгрывания западным кукловодам на уровне людей, контролирующих землю. Это стратегические планировщики. Это разведка и контрразведка. Это огромный штат людей. Telegram — это просто маленькая винтовка трехлинейная, которая чуть-чуть лучше, чем предыдущее поколение. Мы если сконцентрируем внимание на этой винтовочке и забудем о самом главном, то все равно следующий кон проиграем точно так же… Самое главное, что сейчас происходит в Белоруссии: 14 августа сменился полностью штаб Александра Григорьевича, зашли совершенно новые люди. Да, протестующие используют Telegram как инструмент. Но самое главное сейчас другое: это качество людей, зашедших в штаб Лукашенко».

Минские события глазами военкора Пегова

Гостем онлайн-конференции был руководитель Telegram-канала WarGonzo Семен Пегов.

Вот что рассказал известный военкор об увиденном в Минске: «На самих митингах я успел поработать пять минут. Потом меня вырубили. Я потерял сознание. И большую часть происходящего наблюдал в узкое окно автозака, скажем так. Но затем была возможность посмотреть уже и видео, как всё организовано.

Из тех пяти минут, что я побывал на линии соприкосновения между ОМОНом и протестующими, я тоже выводы для себя сделал. Нужно сказать, что большая часть протестующих не была готова к столкновениям и не собиралась нападать на ОМОН. Они вели себя достаточно пассивно, мирно, когда ОМОН их оттеснял. Между ними была дистанция метров 50. Протестующие — в основном, это модная молодежь — спокойно отходили без каких-либо серьезных препятствий. Но в этой толпе были и профессиональные провокаторы. Они выбегали из толпы и перебегали эти 50 метров, нарушали личное пространство силовиков, чуть ли не в лицо, лоб в лоб, кричали какие-то вещи оскорбительного характера, матом и т. п. Это были не политические лозунги. И подогрев агрессию, они убегали обратно в толпу. По принципу револьвера это работало: один это сделал, подбежал, нахамил, убежал в толпу. Следующий человек подбежал и сделал то же самое. И когда у кого-то из силовиков начинали сдавать нервы, то под ударом находились уже не эти провокаторы, а те ребята, которые по абсолютно искренним убеждениям (кто-то — по наивным) выходили на улицу. Понятно, что невозможен протест без какой-то социальной подоплеки, без реальных причин для этого…

Еще одно мое наблюдение: националисты-радикалы в полной мере не задействованы в белорусских протестах. Какой-то жесткой организации по типу того, как было на майдане (сотни майдана, отряды с боевиками), нет. Всё это на стадии становления. Конечно, есть от 200 до 400 хорошо подготовленных радикалов-националистов, которые ещё не сказали своё слово. Это такое ружье, которое висит на сцене. И я убежден, что рано или поздно оно выстрелит. Потому что на протяжении десятилетий в их тренировки и в их потенциал вкладывались большие деньги. Это миллионы долларов. И никто не собирается просто так об этом забыть. В нужный момент они сыграют свою роль в протестах.

И когда будет достаточно большой накал, тогда можно будет делать ставку и на тех ребят, которые сегодня наивны и неагрессивны по большей части: снимают туфли, становятся на лавочки… Это, по большей части, светлые искренние люди. Но когда они несколько раз побывают в СИЗО, получат несколько раз по спине дубинкой, то станет проще организовать их в определенные отряды и применять уже радикальным способом.

Что касается пропорциональности применения силы. Понятно, что есть определенные профессиональные деформации. И есть просто люди, жестокие сами по себе. Но лично у меня складывается впечатление, что внутри силовиков, как это было в майдановском сценарии, уже есть определенная прослойка, агентурная сеть, которая работает не в интересах Лукашенко, не в интересах своей страны, а на западные спецслужбы. И нужно понимать, что какая-то чрезмерная агрессия отдельных подразделений, отдельных отрядов ОМОНа может быть тоже абсолютно спланированной и навязанной извне.

Одно дело, когда идут и просто стучат в щиты. И ты нормально к ним относишься. Почему я был дезориентирован, по сути дела? Я не ожидал никакой опасности. Вроде бы никто камнями в омоновцев не бросался на тот момент. Каких-то жестких событий не происходило. Это самое начало, еще не собрались многотысячные толпы протестующих. На том участке было 300—400 человек. К чему была применена сила по отношению к журналистам?! Всё это выглядело запланированным, чтоб подогреть, поднять градус агрессии в обществе».

Гонконгская схема

Семен Пегов также объяснил технологию, которую использовали протестующие после отключения интернета. По его словам, о вероятных механизмах передачи информации поведали дружественные хакеры.

Журналист рассказывает: «Почему в оппозиционных топовых Telegram-каналах появлялась информация с задержкой в час, не больше? Как это можно было делать? Интернет был отключен. Меня пытались некоторые подписчики убедить (и судя по всему, это ребята из каких-то оппозиционных штабов), что они это делали при помощи обычного VPN. Но всё это ерунда. Кажется наиболее вероятной в реализации того, что у них получилось, так называемая гонконгская схема. Принцип AirDrop в айфоне.

Можно без наличия связи и интернета с устройства на устройство в определенном радиусе передать файл или информацию. Есть такая цепочка из устройств и такая же программа, которая действует по принципу AirDrop: сеть скаутов или волонтеров передает от одного устройства к другому на один источник, в один гаджет это всё сливается. И затем даже необязательно заходить на территорию, условно говоря, польского посольства или литовского. Достаточно просто подойти к забору. И если с той стороны есть принимающий гаджет, передать эту информацию. А оттуда уже по спутниковому интернету, который невозможно заглушить, информация предается за границу. Там монтируется, накладываются все эти логотипы. И информация поступает в Сеть.

Если бы Telegram работал у всех, то волна возмущения на пост была бы выше. Тогда бы всё происходило одномоментно. А задержка в час как раз объясняется необходимостью по этой цепочке передать информацию на один гаджет, с него в посольство, а оттуда уже непосредственно за границу, где находятся серверы этих ресурсов».

Перед сложным выбором

Кандидат политических наук, исполнительный директор Международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок заострил внимание на такой особенности ситуации. Пророссийские граждане РБ оказались перед сложным выбором. С одной стороны, они не хотят быть орудием в руках профессиональных революционеров. С другой стороны, у них немало претензий к Лукашенко, к отказу от дорожных карт союзного государства. Эта трудная дилемма обострилась и после выборов.

Данная тема требует вдумчивого подхода и неповерхностного изложения. Поэтому мы обратились к исполнительному директору Международной мониторинговой организации CIS-EMO с просьбой обстоятельней изложить свою позицию на этот счет.

Станислав Бышок дал следующий комментарий «Ридусу»: «В РБ недемократическая политическая система, во многом фасадная. И для того чтобы существовать хотя бы в рамках общественной организации, не говоря уже о партиях, необходимо не только соблюдать закон, но и выполнять определенную общественную нагрузку. И до недавнего времени эта общественная нагрузка должна была выражаться в выступлениях в социальных сетях о поддержке действующей власти. То есть даже если вы выступаете за союзное государство с РФ, за дружбу и сотрудничество с РФ, а при этом вдруг президент на данный момент находится в каких-то конфронтационных историях, связанных с РФ, то все равно надо поддерживать президента.

На нынешних выборах все, кто хотел быть в легальном общественном поле, должны были проголосовать досрочно и выложить фотографии в свои соцсети с текстами о том, что они поддержали действующую власть. Там можно было написать о том, что не совсем согласны, что нужны перемены, но тем не менее принципиальным тезисом была поддержка действующей власти. Соответственно, получалось, что в этих условиях силы, настроенные на союзные отношения с Россией, оказались в некотором тупике. Когда власть перестала быть популярной, как мы видим в последние недели и месяцы, пророссийские силы, продолжая эту власть поддерживать, должны были бы ассоциироваться с нею. Чего делать не хотелось.

И с другой стороны, как мы видели, во многих протестах участвовали люди, поддерживающие действующую власть. Они считали, что она является меньшим злом в сравнении с какими-то маргинальными националистическими группами. Но поскольку протест стал восприниматься общенациональным, русскоязычным, то стали участвовать в нем и те люди, которые до этого голосовали за президента Лукашенко. И это тоже большая проблема. Потому что значительная часть граждан РБ, с одной стороны, относится крайне критически к действующей уже 26 лет власти. Но с другой стороны, эти люди не готовы поддержать протесты, которые, как они опасаются, могут привести Белоруссию к отходу от союзных отношений с Россией.

Есть надежда, что сейчас открывается, по крайней мере временно, некий коридор возможностей, когда можно заявить о своей, что называется, третьей линии: мы не с действующей властью, которая в значительной степени себя дискредитировала, но мы также не с теми так называемыми профессиональными революционерами, которые спонсируются из Польши, из других западных стран. Упомянутые профессиональные революционеры тоже явно против действующей власти, но за то, чтобы оторвать Белоруссию от России. Это, конечно, недопустимо для любых сил, которые заинтересованы в продолжении сотрудничества в рамках союзного государства».

Парадокс «Нехты»

Станислав Бышок прокомментировал «Ридусу» и еще одну особенность белорусских протестов, когда самый популярный (ныне) в мире русскоязычный Telegram-канал «Нехта» влияет на местную ситуацию из Польши: «Да, есть такой парадокс, что сейчас самый популярный в мире русскоязычный Telegram-канал — это „Нехта“. Его ведет молодой белорус, живущий в Варшаве, Степан Путило. Он жил раньше в Минске, но потом в силу политических причин должен был эмигрировать и там набрал достаточно большую популярность. Мы также понимаем, что без той или иной поддержки и благосклонности польского государства такой канал (и такой активист) не мог бы развиться.

Но с другой стороны, проблема еще и в слабости информационных возможностей действующей власти (скучная пропаганда, если говорить простым языком). Поэтому и сторонники власти, и противники власти, и нейтралы должны были читать такой Telegram-канал, который набрал более двух миллионов подписчиков. Что для русскоязычного канала впервые случилось.

Это говорит о том, что за 30 лет белорусская оппозиция поумнела: наконец-то она стала говорить на русском языке, который для всех белорусов общий. Она снизила резкие антирусские, антироссийские тезисы свои. То есть, по большому счету, оппозиция в своем политическом разрезе хочет в себя собрать абсолютно все части белорусского общества и показать себя такой действующей силой, которая за добро против зла. Но в этом тоже сложность. Потому что одно дело — протестующие широкие народные массы, которые действительно настроены на диалог внутри белорусского общества, на изменения конституционные. А с другой стороны, есть профессиональные революционеры, у которых внешнеполитическая настроенность на отдаление от России. Поскольку отсутствуют пророссийские и при этом нетоксичные информационные ресурсы, всем приходится опираться на то, что транслирует „Нехта“, чтоб узнать какие-то новости, пусть не всегда проверенные, но отражающие более-менее процессы в РБ».

Нужна новая методичка?

Доцент факультета международных отношений Белорусского государственного университета Ольга Лазоркина не считает белорусское протестное движение революцией.

«В классическом варианте революция пока еще не состоялась, — объясняет эксперт свою позицию. — И очень большой вопрос, состоится ли она. И однозначно могу сказать: методичку придется писать новую. По нашей, белорусской специфике. Второе, в чем я вижу недопонимание и со стороны российских коллег, и еще больше с нашей стороны… это использование такого термина, как „толпа“. Толпа — это группа людей, которые не имеют общего интереса, которые объединяются на основе эмоций… Я бы не сказала, что в Белоруссии есть толпа. Ее не было изначально. Там были установки конкретные, были цели и задачи, которые объединили общественность. Потому что белорусское протестное движение — это движение общественности. Когда там срабатывает психология толпы, когда технологии непосредственно включаются, — это тоже есть».

Ольга Лазоркина уверена, что состоялось предварительное тщательное изучение политической культуры в РБ. Изучались стереотипы, нормы, правила поведения всех участников. «И на основе этого изучения была полностью подготовлена кампания, которая сейчас разворачивается, — продолжает эксперт. — И инструментом, соглашусь с коллегами, как раз выступает в том числе и Telegram-канал. То, что использует Telegram сегодня, этот знаменитый канал „Нехта“, — здесь мы сможем говорить только о поверхности, о вершине айсберга. А нужно смотреть внутрь. Вся риторика наша, и политическая в том числе (поэтому все разворачивается так быстро) сосредоточена только на этой верхушке. И всем кажется, что, сняв эту верхушку, если как-то разгрести ее побыстрее, можно решить все проблемы. Нет, проблемы не решатся… Мы сегодня достаточно основательно рассмотрели, что на этой верхушке, какие технологии применяют… А то, что находится внутри, видеть не хочет никто. Поэтому в ближайшее время разрешения ситуации по какому-то классическому сценарию, который прописан в каких-то книгах, не получится. И в этом специфика Беларуси. Методичку надо писать сейчас уже новую».

Одной из главных проблем Ольга Лазоркина называет тот факт, что было упущено информационное пространство. «Оно упущено с февраля, когда началась коронавирусная инфекция и когда в эти процессы стала вовлекаться огромная масса людей, — отмечает эксперт. — В течение полугода была проведена предварительная работа. Коронавирус позволил консолидировать всех. И под воздействием коронавируса обнажились все те проблемы, которые назревали давным-давно. Проблема, сохраняющаяся и сегодня, — это абсолютно неправильная политическая риторика, которую необходимо менять в работе с общественностью. Здесь необходимо привлекать какие-то другие круги, каких-то других специалистов, которые бы помогли и тем, и другим выработать терминологию общения друг с другом, а не брать это из СМИ».

Ольга Лазоркина объясняет: СМИ и должны так действовать, это их технологии — упрощение процессов, которые происходят. Она считает ошибочной точку зрения, что для усиления российского влияния достаточно усилить роль неправительственных организаций на этом направлении. «Здесь надо выходить на качественно иной, глубинный уровень, — говорит эксперт. — А вот этот глубинный уровень могут дать не неправительственные организации, а только научное сообщество. А вот в этом у нас есть огромный пробел. Научные сообщества РБ и РФ общаются очень мало. Если б этот пробел мы смогли заполнить, тогда был бы качественно иной уровень. И тогда можно было бы сквозь призму высокого выходить на упрощенный вариант. А у нас получается всё время какой-то упрощенный вариант».

Под новые условия

Заместитель заведующего кафедрой международных организаций и проблем глобального управления МГУ им. М. В. Ломоносова Александр Наумов отметил общие черты минской ситуации с известными цветными революциями: «Сходство первое — это методики ненасильственной борьбы. На самом деле всё действительно там по Шарпу, 198 методов, они никуда не делись, они просто мимикрируют, трансформируются под новые условия: от провоцирования силовых структур к насилию до дарения этим самым силовикам цветов, от забастовок до хождения голыми (до этого еще вроде не дошли).

Второй момент — это инфраструктура акторов мягкой силы, которую Запад создавал. Польские, литовские, немецкие фонды. Это всё тоже мы проходили.

Потом, конечно, это инструменты мобилизации. В первой волне цветных революций это были СМИ традиционные, СМС-рассылки и т. д. Потом это были уже новые медиа, ФБ, „Твиттер“, YouTube, к которым оказались абсолютно не готовы режимы в ходе „жасминовой революции“ в Тунисе, в ходе революции 25 января в Египте в 2011 году. И на самом деле тогда и Бен Али, и Мубарак точно так же реагировали. «Фейсбук» для них был такой же инновацией, как для Лукашенко Telegram. В этом плане ничего не поменялось. Поменялись лишь степени информационной, коммуникационной революционности.

Различия в этих технологиях есть. Telegram — это кроссплатформенная вещь. Ее действительно очень сложно заблокировать. Но вспомним события арабской весны: и „Фейсбук“ тогда не могли заблокировать, потому что „Гугл“ предоставлял специальное оборудование (которое позволяло точно так же обходить блокировку ФБ, как сейчас происходит с Telegram). Кстати, показательно, что Тихановская встречалась с „архитектором“ арабской весны Бернаром Анри Леви…»

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.