Даже в XXI веке современному человеку сложно представить цифровизацию как нечто материальное. Настоящая картошечка дымится на нашем столе, мы, как и прежде, ходим пешком, и пёс в нашем доме — живой и натуральный. Как же этот «диджитал» пощупать? Да и существует ли он вообще?

Добровольные затворники

Знаменитый американский футуролог Элвин Тоффлер писал, что со временем человек откажется от офисов, как отказался в своё время от работы в заводских цехах, и осядет дома. И в этом доме будет абсолютно всё, настолько всё, что выходить из него будет совсем необязательно. Тоффлер назвал такой дом «электронным коттеджем». В наших реалиях это, скорее, «электронная квартира» или даже «электронная конура», но суть не меняется. Ещё в 80х года прошлого века управляющий «Хьюлетт-Паккард» утверждал, что каждый четвёртый работник может выполнять свои функции не выходя из дома. А вот это — новости 2020 года:

• «Суды Волгоградской области будут рассматривать дела в дистанционном режиме»;
• «Российские вузы переходят на онлайн-обучение из-за коронавируса»;
• «Кембридж сделал ставку на онлайн»;
• «Энергетики и приставы ушли в онлайн: как работают службы и ведомства на карантине»;
• «Школы ушли на дистанционку и возвращаться не собираются».

И таких новостей — тысячи, по всему миру, в любой отрасли. В лидерах, конечно, образование и гиганты высокотехнологичных отраслей: сотрудники «Амазона» работают из дома как минимум до октября, «Фейсбука» — до конца 2020 года, как и «Гугл», «Мастеркард» разрешил сотрудникам работать из дома, пока им самим не захочется вернуться, «Твиттер» предложил перейти всем желающим на удалёнку насовсем.

То, что начиналось как временная изоляционная мера, стало основой новой реальности. Хорошо это или плохо? И то, и другое. Да, можно теперь не тратить время и деньги на дорогу, но люди стали двигаться ещё меньше, чем раньше. Да, школьники теперь ограждены от буллинга, насилия в школе и заболеваний, но они всё меньше общаются с другими детьми реально — и отучаются налаживать отношения. Да, работать в халате и с чашкой кофе стало удобнее, но работодатели, несмотря на все законодательные меры, снижают зарплаты и устанавливают драконовские методы контроля, побуждая сотрудников работать 24/7.

Что русскому кароси

Кстати, о контроле и зарплате. Например, «Фейсбук» будет платить зарплату сотрудникам в зависимости от места их проживания: если вы живёте в деревеньке с низкой стоимость жизни, то и зарплата ваша будет ниже, чем если бы вы жили в мегаполисе — дауншифтинг становится роскошью. Видеоконференции, которые теперь можно проводить откуда угодно с кем угодно, с одной стороны, хороши: можно сидеть на пляже и обсуждать важные темы. А с другой — вас достанут даже на пляже, потому что «отдыхайте хоть круглогодично, но смартфон с собой носите».

Такое вмешательство в жизнь сотрудников не снилось даже японским компаниям, которые исповедуют принцип пожизненного найма и максимальной отдачи. В японской культуре есть даже термин «кароси», что означает смерть от переработки. В Китае аналогичная проблема называется «голаосы», и она уносит до 600 тысяч жизней ежегодно. В России трудоголиков мало, «уработаться до смерти» редко кому удается. Сейчас, когда цифровизация позволяет работать круглые сутки, а работодателю — выбирать наиболее выгодный вариант, страна, не исключено, столкнется с российским аналогом кароси.

Реальным становится и пророчество из фильма «Назад в будущее». Помните, Марти Макфлай сталкивается с собой взрослым? После видеоконференции и незаконной онлайн-транзакции Марти-взрослый получает моментальное уведомление об увольнении. Законодательство, конечно, стоит на страже интересов работника, но по факту и «чёрный» электронный найм, и такое же «чёрное» электронное увольнение пока что вне зоны доступа Трудовой инспекции.

Электронная демократия

Есть оборотная сторона и у такого явления, как «электронная демократия». Речь идет не только о дистанционном голосовании, скорее даже вообще не о нём. Основоположники э-демократии говорят о том, что человеческий фактор добавляет в процесс управления коррупции и бюрократии. И это правда: то Мариванна чай изволит пить, а ты в коридоре жди; то Дианасанна справку потеряет, а ты плати госпошлину и проходи все круги ада; то Петрсергеич что-то напутает, и твоя жалоба на то, что во дворе люк открытый стоит и в него люди падают, останется без движения… Электронная демократия предполагает создание цифровой платформы, на которой можно быстро и открыто обсудить общественную инициативу, например, благоустройство парка — причём до того, как этот парк начали благоустраивать. Или получить документ. Или решить проблему.

Так вот, об оборотной стороне: чтобы участвовать в обсуждениях, подавать жалобы и предложения и вообще как-то участвовать в управлении регионом, надо… выдать системе все свои данные. И подписать разрешение на их обработку, чтобы всё по закону. Получается, что на гражданина составляется такая своего рода «карта благонадёжности»: где и когда голосовал, по каким вопросам выступал, с кем спорил, корректно ли или слишком эмоционально? Для возрастных наших сограждан это, возможно, не играет роли. А вот молодым могут впоследствии и припомнить: при приеме на работу, на учёбу, на службу. При этом неактивность, как я полагаю, тоже не пойдёт в плюс.

Нам кажется удивительным и невозможным записывать все наши реакции во время лекций и уроков, наши копеечные траты в магазинах, наши маршруты в такси и автобусах, отслеживаемые «Тройкой» и «Стрелкой». Это же гигантские объемы данных, таких и накопителей, наверное, нет! Но давайте вспомним, что объем встроенной памяти компьютера, с помощью которого Аполлон-11 опустился на Луну, составлял 72 килобайта и выполнять он мог 40 тысяч операций в секунду. Много? Вовсе нет. Современный айфон за это же время выполняет 5 триллионов операций. Так что то, что кажется нам фантастикой, — вполне реальная вещь: на помощь огромным банкам памяти (а они уже есть) придут аналитические нейронные сети и машинное обучение. И вся наша жизнь окажется как на ладони. Вопрос только — на чьей?

Программируемый потребитель

Во все времена находились люди, которые предостерегали общество против прогресса, иногда даже обоснованно. Вспомним движение луддитов, участники которого разрушали станки: за станком мог работать и ребёнок, производя больше взрослого ремесленника — и работодатели увольняли дорогих взрослых работников сотнями. Вспомним амишей — людей, добровольно оставшихся в аграрных общинах, застывших в XVIII—XIX веках. Такие люди были и будут всегда. Однако во все времена находились и люди, которые считали, что только безудержное движение вперед принесет пользу. Именно им мы обязаны смертью Аральского моря, уничтожением сотен видов животных и растений, тотальным ожирением и потерей лесов. Цель была хороша — последствия не просчитали.

Тем не менее, несмотря на провалы и проблемы, «прогрессисты» медленно и верно побеждают. И в контексте цифровизации самой большой их победой является создание программируемого потребителя. Суть этого явления в том, что человек — достаточно предсказуемое существо. Изучив миллионы подобных ему по полу, возрасту, финансовому положению, народности и прочим определяющим факторам, рынок получает данные на будущее. Что предпочитает этот человек на завтрак, во что он одевается на работу, в каком возрасте женится и разводится, сколько тратит на свадьбу и откладывает на старость. Мы все — индивидуальности, и жизнь наша все-таки может быть иной: мы можем сорваться в путешествие в Тибет или отказаться от деторождения, питаться одной овсянкой и ездить на велосипеде вместо автомобиля. Большое количество таких «сбоев» плохо сказывается на производстве, поэтому проще внушить человеку, что ему нравится и чего он хочет, чем подстраиваться под необычные потребности.

Оцифровка наших личностей, шаблонизирование их, обтачивание под матрицу происходит ежедневно и постоянно. Пожилым леди настойчиво рекламируют от болей лекарство А, молодым — лекарство Б. Это одно и то же лекарство, но позиционируют его иначе и стоит оно по-разному. Слышали про «налог на розовое»? Индустрия убеждает нас, что розовый — это цвет только для девочек, потом перекрашивает некий предмет в розовый, добавляет перламутра и увеличивает цену в 1,5—2 раза. И женщины покупают, потому что это же «для девочек», а вот то, синее, покупать нельзя — оно «для мальчиков». В этом, наверное, и состоит главная проблема цифровизации: уникальный человек превращается в стандартную человекоединицу. Программируемую, удобную и потому очень выгодную.

Так что сама по себе цифровизация жизни — это окно в мир великого и прекрасного будущего. Но, как и любой другой инструмент, ее можно использовать по-разному. И у меня есть опасения, что негативная сторона грядущей «тотальной матрицы» настигнет нас гораздо быстрее, чем ее позитивная часть.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.