+9
Сохранить Сохранено 7
×

Герои «совка»: как менялось восприятие смысла советских комедий


Герои «совка»: как менялось восприятие смысла советских комедий

© Игорь Ставцев/Коллаж/Ridus

Слесарь-интеллигент Гоша, милый доктор Женя Лукашин, статистик Новосельцев с «мальчик… и мальчик», рыжий студент-баламут Бусыгин в исполнении Караченцова — все это были любимые киногерои последнего поколения «советских». Ими восхищались, им подражали, кого-то даже считали секс-символом (я не шучу). И наоборот: дружное омерзение у той же советской публики вызывали персонажи-антагонисты киногероев-любимцев: негодяй Самохвалов, потасканный Ипполит, гладкий жених-«летчик»…

Смена «плюса» на «минус»

© кадр из фильма «Старший сын»

Я тут только недавно осознал, что две знаменитых советских комедии — «Старший сын» по Вампилову и «Ирония судьбы» Рязанова — сделаны фактически на один сюжет. В обоих произведениях имеется герой — некий одинокий холостяк, который самым нелепым/постыдным/смешным образом ночью (!) сваливается как снег на голову некой совершенно незнакомой гражданке. Она тоже одинока, но у нее есть жених, с которым герой-молодец вскоре вступает в схватку.

В общем, типичный водевиль, комедии положений, «на поржать». Правда, в советском изводе эти комедии получались весьма грустные, даже щемящие.

Наш интерес, однако, в другом. Очень любопытно, что со временем оценки публики в отношении персонажей любимых комедий плавно менялись, и сейчас они совершили едва ли не полный «оверштаг» (переворот вверх дном). Нынешний постсоветский мейнстрим в отношении персонажей буквально поменял плюс на минус, причем тотально. Недавняя печальная дата подняла на поверхность «Старшего сына», его снова на волне воспоминаний о Караченцове взялись обсуждать в соцсетях — и это чтение позволило мне «закрыть гештальт» и увидеть процесс целиком.

Герой Караченцова — студент Бусыгин — выступает теперь, естественно, как альтер эго Лукашина из «Иронии»… и им обоим достается на орехи по полной программе.

© кадр из фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром!»

«Ирония судьбы» более на слуху, так что Лукашин «пал» в зрительском мнении гораздо раньше. У нынешних зрителей (и особенно зрительниц) прежний «милый доктор» — это «маменькин сынок», «рохля», «пьянь», «безответственный», и что вызывает почему-то особую ненависть, «только и знает, что бренчать на гитарке». Зрители ставят герою Мягкова в вину, что он «по пьяни» вперся в чужой дом и затеял там «дурацкий роман», из которого, «конечно же», «ничего не выйдет». Кстати, на волне этого праведного гнева постсоветское поколение даже сподобилось на создание продолжения «Иронии судьбы», которое, похоже, и было снято ради одной сверхзадачи — доказать, что у Лукашина и Нади действительно ничего не вышло. Да и не могло выйти.

Ипполит, летчик и Самохвалов — новые герои эпохи

© кадр из фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром!»

И соответственно, так же кардинально изменилось отношение к Ипполиту. Собственно, в «Иронии судьбы» на наших глазах произошла смена положительного героя — теперь это не Лукашин, а Ипполит. Вот подборка отзывов с разных форумов: «Ипполит! Он единственный адекватный человек в фильме», «Ипполит мне больше всего нравится». Или вот такое философское высказывание: «не очень располагают к пониманию самодостаточные и правильные люди. Народ сочувствует проблемным, у которых „рыльце в пушку“, т. е. „пить не умеет“ и т. п., более того, одно из подобных, упавшего с мостков даже президентом выбирали.. Потому и живём так. Ипполит — для западного общества идеальный персонаж… А у нас со сказок, что не положительный герой — то Иван-дурак».

Вот уже и проскочило нужное слово: Ипполит и прочие — это персонажи правильные. И они теперь правят бал.

Про Бусыгина из «Старшего сына» я воспользуюсь «разоблачающими» инвективами от популярного блогера Германыча, известного «борца с совком». Низвержению хитрого студента из фильма по Вампилову Германыч посвятил целый пост, который удостоился массы благодарных комментариев.

Итак, Бусыгин, по Германычу

© кадр из фильма «Старший сын»

— ловелас: «Авторы фильма тут никак не дают оценки поведению Володи, который ради того, чтобы переночевать, готов залезть в окно к первой встречной поперечной»;

авантюрист — «ничем, кроме как гнусностью, этот план Володи назвать нельзя. Обманом вломиться в дом к чужому человеку, пользуясь его отсутствием, обманув его сына!»;

лгун — «надо быть человеком с реально деформированными понятиями о морали, чтобы капризного гнусного лгуна Володю рисовать светлыми красками». И т. д.

Стоит ли говорить, что антагониста Бусыгина по фильму — жениха-«летчика», который, само собой, очень правильный — Германыч рисует самыми теплыми красками: «ещё один неприглядный поступок Володи, который авторы всячески оправдывают и обеляют. Пользуясь тем, что он сын и тем, что сбрендивший Сарафанов-старший в нём души не чает, Володя ссорит Нину с её женихом — лётчиком». Ну да, а еще один неприглядный поступок пьяницы доктора из Иронии Судьбы — что он ссорит Надю с ее женихом Ипполитом. Все как по-писаному!

И в комментариях к посту благодарные читатели Германыча подхватывают: «Вот за это мне многие советские фильмы соцреализма не нравились — показывают тебе положительного героя, а он нифига не положительный, он мелкий негодяйчик».

© кадр из фильма «Москва слезам не верит»

Собственно, и про слесаря Гошу — того самого, о котором в начале 80-х мечтали едва ли не все женщины Советского Союза, про «Настоящего Мужчину» (тм) — уже навалено разоблачений выше крыши. Главные претензии сегодняшних моих современников — что Гоша-то, на самом деле, хам, грубиян и мужлан. И, добавляется полушепотом, АЛЬФОНС. Специально закадрил богатую директоршу. Возражения типа «но он же ушел, когда узнал ее должность» — не канают, потому что, конспирологически подмигивают нам собеседники, это был «хитрый план». Ушел, так сказать, чтобы остаться.

И, для закругления, вспомним и еще пассаж из Германыча: в посте про «Старшего сына» он успел заодно и еще один «культовый фильм» затронуть — «Служебный роман»: «место отрицательного героя подчас отдают почему-то герою, который вовсе не отрицательный. Например, в фильме „Служебный роман“ Самохвалов выведен просто исчадием ада. Но более пристальное изучение ситуации показывает, что свой неблаговидный поступок — обнародование писем от женщины — он совершил от отчаяния, когда его совсем допекла бывшая однокурсница Рыжова, в упор непонимающая намёков. А Рыжова почему-то показывается несчастной и хорошей, хотя она вообще-то собирается изменить своему мужу».

Большой сдвиг социальной нормы

© кадр из фильма «Служебный роман»

Я не собираюсь здесь обсуждать, когда люди были «более правы» в оценке персонажей — в 70е-80-е годы прошлого века или сейчас. Лично мне, как «рожденному в СССР», ближе «тот», давний подход — но не это сейчас главное. Интереснее подойти к столь глобальному перелому в отношении кинофигур социологически. Потому что сдвиги очень уж синхронные, и они, скорее всего, отражают соответствующие сдвиги в мировоззрении общества. Поняв, что порождает изменение пристрастий публики от Лукашина к Ипполиту, мы, возможно, лучше поймем и отличие совков от постсовков.

Вообще фильмы — это же отражение общественного бессознательного. Человек «любит» тех или иных героев, потому что они как-то отвечают его внутренним, возможно, скрытым, возможно, даже неосознаваемым стремлениям. Совок был почти поголовно на стороне Лукашина, Бусыгина, Новосельцева и Гоши — потому что главным неосознаваемым порывом совка была жажда перемен. Все, что угодно — но лишь бы не рутина, лишь бы не прежняя невзрачная жизнь, лишь бы не накатанная колея! Тогда же, в 70е, Жванецкий сказал одну из своих гениальных фраз, которая в те годы во всех залах встречалась дружным понимающим хохотом: «Советский человек абсолютно уверен в своем завтрашнем дне; именно это его больше всего угнетает».

Как меняется время! Это поразительно. Ведь если сегодня среднему российскому жителю произнести ту же самую фразу, он даже не поймет, в каком месте смеяться. Для него она звучит каким-то издевательским абсурдом: как это — угнетает уверенность в завтрашнем дне?! Да ведь всеобщий стон сейчас — это как раз отсутствие уверенности в этом самом заветном завтрашнем дне! Всеобщий запрос — как бы ее обрести!

И современный человек, наоборот, ожидает ее как величайшей ценности, подарка; вот обрету я уверенность в завтрашнем дне — и какое это будет «Щастье…»

Нет, совку и постсовку друг друга не понять

© кадр из фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром!»

Вопрос любви к персонажу — вопрос прежде всего идентификации. С кем хочет сам себя идентифицировать зритель? В застойные доперестроечные времена — конечно, с авантюристами-ловеласами-импровизаторами! Грубо говоря, в их сердцах жила неубиваемая надежда, что новая подруга Надя уж точно окажется лучше навязчивой Гали (равно как и женская половина была убеждена, что вместо пожилого потасканного Ипполита просто должен найтись почти молодой, романтичный Мягков).

Лозунг «Перемен!» задолго до Цоя

© кадр из фильма «Служебный роман»

То есть все (позднее) советское общество жило надеждой на перемену участи (даже фильм был с этим названием). И потому оно смотрело фильмы и выбирало себе героев, которые к переменам так или иначе стремились и перемен не боялись. В этом ряду и самый спорный персонаж даже в те годы — коллега Новосельцева по работе Рыжова, которая действительно, будучи вполне семейной дамой в возрасте, бомбардирует Самохвалова признаниями в любви. Назойливая в поиске любви дама в годах — это, как признавал еще кто-то из старых французских классиков, едва ли не самое жалкое зрелище в истории; однако отметим, что в позднем СССР и Рыжова собирала в среднем у зрителей куда больше симпатии, чем неодобрения! То есть и ее заведомо безнадежная и жалкая попытка нарушить рутину, поправ все «правила», признавалась (прежде всего авторами фильма, но и зрителями тоже) достойной одобрения.

Настолько, видимо, велико было в обществе омерзение (пусть неосознаваемое) перед так называемой «нормальной» жизнью. И, добавим, настолько же, по всей видимости, была велика у большинства зрителей уверенность в своих силах: они не боялись осложнений и почему-то думали, что в бурных водах перемен они завсегда прибьются к нужному берегу Прекрасной Новизны.

Общество морали, без веры в себя

© кадр из фильма «Служебный роман»

А теперь посмотрим, что мы имеем сейчас. Имеем мы совершенно четкую охранительскую тенденцию. В новом дивном обществе постсовка все эти Лукашины и Бусыгины — опасные смутьяны, которые «алчут непонятного» и мешают нормальным (то есть хорошим, правильным) людям хоть как-то противостоять наступающему хаосу. Сама попытка нарушить Порядок Вещей признается сейчас аморальной. Занятно, что такое пристрастие к Норме и Правильности достигнуто без всякого участия товарища Суслова и Идеологического отдела ЦК КПСС (они очень хотели сделать советских людей «правильными», но у них не получилось).

Собственно, и слесарь Гоша отвергается именно потому, что он смеет посягать на Порядок Вещей: зачем-то лезет из своей коммуналки к Уважаемому Человеку, Директору?! Гоша в некотором смысле покушается на основы, плюет на социальные перегородки — и это ему не прощается новым, «правильным» обществом. Все должно оставаться как есть; и новый зритель настойчиво ассоциирует себя с Ипполитом, а не Лукашиным. Или даже с Самохваловым. А что? Человек позитивный, обеспеченный, перспективный, к тому ж — отличный семьянин, что доказывает делом: баба сама, почитай, ему подкладывается, а он не берет; почему? А потому что молодец. Сохраняет Порядок.

За всем этим, очевидно, скрывается страх. Страх перед переменами. Собчак и Гудков, наша «статусная оппозиция», лишний раз продемонстрировали свое полное непонимание населения собственной страны, когда придумали название «Партия перемен».

Помнится, в своей книге Ричард Докинз (создатель, кстати, слова «мем») как-то удивлялся, что политики часто предлагают сам лозунг «Перемены!» так, как будто у самого слова «перемены» есть однозначно позитивный смысл; а ведь термин-то нейтральный… Судя по отношению к киноперсонажам, сейчас в России как раз то время, когда слово «перемены» несет в себе прежде всего негативный заряд.

И связано это, скорее всего, с массовой неуверенностью в собственных силах. Молодецкая удаль, распиравшая совков до и во время Перестройки, давно куда-то испарилась; сегодня перед нами — народ уставший, потухший, прибитый. Ему не до авантюр. Как говорили циничные классики, «чем меньше мы ощущаем в себе сил, тем больше мы думаем о морали».


  • Телеграм
  • Дзен
  • Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.

Нам важно ваше мнение!

+9

 

   

Комментарии (0)