Поистине роковым в истории СССР стал самый обыкновенный день 1 декабря 1934 года. Именно тогда мелкий аппаратный клерк Леонид Николаев совершил одно из самых громких убийств XX века — первого секретаря Ленинградского обкома партии, по сути, второго человека в стране тогда, С. М. Кирова. Преступление это обросло еще множеством разного рода слухов и сплетен. И прежде всего о причинах содеянного Николаевым.

Месть обманутого мужа?

Действительно, это покушение до сих пор окружено множеством домыслов. Начиная с того момента, когда в советской прессе появились предположения, что это дело рук коварно просочившихся в СССР белогвардейцев, а потом «подлых изменщиков» рабочего класса — зиновьевцев. Но все эти гипотезы появились уже потом, а вот в первые дни после потрясшего страну выстрела народная молва высказала на кухнях и в подворотнях совсем иное мнение: Сергей Миронович пал от руки обманутого мужа. Якобы у жены Николаева Мильды Драуле с Кировым была романтическая связь.

Доказательств их сугубо личных, близких отношений, правда, нет до сих пор. Но если они и были, то вряд ли бы сохранились, ведь в глазах народа это обстоятельство выглядело бы весьма компрометирующим. И не только лично Кирова.

Глас народа утверждал также, что чья-то «заботливая рука» писала, заклеивала и отправляла Николаеву подметные письма о неверности супруги с главным партийцем города на Неве. Кто был этот таинственный «доброжелатель» и зачем он это делал, если такие послания действительно имели место, — не известно.

А вот кому принадлежала другая заботливая рука, которая все время помогала, чтобы с карьерой у Драуле было все в порядке, догадаться несложно. Это Николаев жаловался на неустроенность, а вот у его второй половины Мильды все было замечательно. Никто ее не гнал с работы за опоздания. По сталинским временам это была неслыханная либеральность.

Причем работала Драуле не где-нибудь, а в самом Смольном, в местном органе власти, куда абы кого наверняка не приняли бы. В день убийства она находилась как раз на работе и была задержана буквально через 15 минут после происшествия. В тот момент, когда ее незадачливый супруг еще был в шоке от содеянного и неудачной попытки совершить самоубийство.

Так что мотив для покушения на С. М. Кирова у Николаева носил сугубо личный характер. Дело в том, что формально таковым считалось социальное неблагополучие и депрессия. Сам он нес какую-то чушь — про свой отрыв от широких народных масс. Понятно, что поверить в это не мог никто, а это дало возможность появиться другим, куда более зловещим, чем убийство из ревности, версиям покушения.

Во всем виноват Сталин?

А иначе как объяснить их появление. Ведь, казалось бы, в истории с Кировым, если рассуждать о ней без ханжества, все более-менее ясно. Но вот последующие события и отчасти предшествующие от всей этой ясности ничего ясного как раз не оставляют.

2 декабря 1934 года, т. е. на следующий день после убийства, в Ленинград прибыл лично И. В. Сталин. Главной задачей своей вождь видел, если не считать допрос убийцы, встречу с Юрием Борисовым, охранником убиенного Сергея Мироновича Кирова. Действительно, понять, что случилось, без оценки действий (или бездействия?) этого лица очевидно невозможно.

Сталин велел его доставить на допрос. И надо же такому случиться, что везти его решили в кузове грузовой машины — и именно тем бортом, где он сидел, размышляя, что ответить на вопросы главы государства, она врезалась в преграду. В результате, по официальной версии, охранник Кирова получил травмы, не совместимые с жизнью. Так он унес в могилу тайну, с чего это он решил дать закурить, находясь в самом прямом смысле слова при исполнении. Кто его попутал, ведь это был опытный охранник?

В результате он отстал на целый коридор, дав убийце на расправу минуту как минимум. Поверить в случайность этого не могли ни И. В. Сталин, ни его зиновьевско-троцкистские оппоненты. Обе противоборствующие группировки вскоре возложили друг на друга ответственность. Вот только в обоих случаях совершенно непонятны мотивы.

По версии Н. С. Хрущева, во всем виноват Сталин. Как будто он лично должен был охранять своего друга и ближайшего сподвижника. Все, что мог сделать для его спасения, он сделал — позвал на работу в ЦК. Не его вина, что Киров отказался.

Основу версии о его мнимой причастности стали слухи о результатах голосования на XVII съезде ВКП (б). Дескать, примерно 100 делегатов высказались против его кандидатуры при тайном голосовании. Но даже если все было так — на избрании Сталина в состав ЦК примерно десятая часть голосов сказаться не могла. И уж тем более на избрании его генсеком уже открытым голосованием членов Центрального комитета. Так что этот «повод» выглядит убедительным лишь для совсем несведущих людей. Как и мнимая готовность абсолютно лояльного Кирова взять бразды правления в свои руки.

Происки зиновьевской оппозиции?

Версию о возможной причастности Сталина к убийству Кирова вбросил, как сейчас бы сказали, на XXII съезде КПСС Н. С. Хрущев. Казалось бы, он уже к тому времени и так и сяк пнул мертвого льва, но ощутимой поддержки ни внутри страны, ни на международной арене не получил.

Странно только, что основным доказательством Никита Сергеевич выбрал трагическую судьбу охранника Борисова. Она как раз хоть и косвенно, но доказывает, что «отец народов» никоим образом не причастен. Зачем в противном случае ему вызывать главного свидетеля? А вдруг он знает больше, чем должен был знать телохранитель?

Но если уж вызвал, то зачем устранять того, кого вызвал? А именно на это намекал в своих рассуждениях перед делегатами партийного съезда Хрущев. Чтобы подозрение на него и пало? Причем не только в злодействе, но и глупости. Сам себя, получается, едва не разоблачил.

Если представить, что авария стала не результатом цепи трагических случайностей, то подумать можно на кого угодно. Сталин обратил свой суровый взор на руководство ленинградских чекистов, которые, по его мнению, «прошляпили» покушение. От расследования «ленинградцев» он сразу же отстранил, передав дело «москвичам». Позднее, уже в период массовых репрессий, многих из руководителей Ленинградского ГПУ погубил этот молох. Впрочем, как и руководителей центрального аппарата во главе со всесильным его главой Г. Ягодой, до сих пор не реабилитированным.

Возможно, именно в этот момент И. В. Сталину пришла в голову идея — воспользоваться шоком, возникшим в этот момент в обществе, для обвинения во всех смертных грехах своих внутриполитических оппонентов, а заодно для ужесточения правоприменительной практики. То есть поразить сразу две цели одним николаевским выстрелом.

При этом никаких недозволенных методов следствия, проще говоря, нарушения законности в отношении обвиняемого Николаева, он применять не собирался. Наоборот, велел кормить его чуть ли не по высшему разряду.

Сталин явно хотел добиться от убийцы признаний, что у него были сообщники. Таковыми он видел, похоже, зиновьевцев, многие из которых потеряли свои теплые места после того, как Киров сместил их кумира Г. Е. Зиновьева.

Колебания официальной линии

Но это очень слабый мотив, равно как и якобы не те результаты голосования на XVII съезде партии в пользу другой, «сталинской» версии причин покушения.

Так что явное намерение совершить то, что он совершил, было только у самого Николаева. Смущает только фактически попустительство охраны Кирова — она накануне задержала его с поличным около дома жертвы. Даже наган никто у него не конфисковал.

Вероятно, об этих и других разгильдяйствах и мог рассказать Борисов главе государства. Это могло пугать тех, кто так «неудачно» организовал его доставку к вождю. Ну а убийца Николаев, совершивший свое злодеяние в одиночку, скорее всего, из ревности, превратился волею Сталина в ярого зиновьевца. А потом уже волею Хрущева — в не менее ярого сталинца. В зависимости от той версии его действий, которая в тот или иной момент становилась официальной.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.