На сегодняшний день в России насчитывается почти 50 тысяч детей-сирот. Несмотря на то, что за последние годы эта цифра неуклонно сокращалась, проблем у тех, кого продолжают воспитывать в детских домах, едва ли становится меньше.

Отрицать тот факт, что государство как-то пытается собрать выпускников таких учреждений во взрослую жизнь, было бы лукавством: после наступления совершеннолетия сироты получают возможность забрать накопившуюся социальную пенсию, встать в очередь на получение квартиры и рассчитывать на помощь в поиске работы.

Однако материальное благополучие сироты играет, безусловно, важную, но не ключевую роль в процессе его дальнейшей интеграции в общество. Так уж получается, что многие дети, проведя долгие годы в воспитательных учреждениях, оказываются не готовы существовать по правилам взрослого мира, долгое время имевшим к ним лишь косвенное отношение.

Рассказать, чем живут и как выживают вчерашние выпускники детских домов, «Ридус» попросил Игоря Соколова. В конце прошлого года он, достигнув 18 лет, покинул родной город Кемерово и отправился вслед за своей детской мечтой в столицу.

В 11 лет я увидел фотографии Москвы. От разных людей я слышал, что это город возможностей и что там много всего. Я поставил себе цель, что после восемнадцати я поеду в Москву, и с того времени я уже настраивал себя на это… С 2009-го я играл на баяне год, потом бросил. Потом шесть лет играл в оркестре на барабанной установке, ходил в музыкальную школу, играл на пианино, ксилофоне. Выступал, участвовал в конкурсах, есть даже медали, грамоты… Рассчитывал продолжить двигаться в этом направлении и здесь.

Странно, а почему тогда Москва, а не Питер?

 — Я не знаю… Про Питер я не слышал. Обычно все говорят, что Москва — город возможностей.

Сейчас не разочаровались в своем решении?

Я не разочаровался в городе, я разочаровался во взрослой жизни. Все оказалось намного сложнее, чем я думал.

А вообще часто ли выпускники детских домов берут и уезжают в другие города? Вы таких знаете?

 — Уезжает немного, процентов 30… Вообще после детского дома половина детей либо спивается, либо садится в тюрьму. Остальные пытаются выбиться в люди, начать учиться, работать. Лучше, когда рядом с тобой есть друзья или взрослые люди, которые направляют, подсказывают. Они знают, как и что правильно.

Разочарование во взрослой жизни, наверное, как-то связано с тем, что многие сходят с пути…

— На самом деле уже с детского дома по большей части понятно, кто и кем станет. По тому, какой человек ведет образ жизни.

О выпускниках и подопечных детского дома должно заботиться государство, вы эту заботу чувствуете?

 — В детском доме проживают три типа людей: сироты; те, чьи родители лишены родительских прав; и те, кого в детдом отдают добровольно по заявлению. Сиротам полагается квартира, но за нею нужно стоять в очереди. Еще, если ты учишься, то до 23 лет полагается пенсия. Пенсия зависит от целого ряда условий, у каждого она разная. До 18 лет эти деньги ежемесячно перечисляют на книжку, после 18 тебе разрешают их снять.

А еще можно встать на учет на биржу труда и получать пособие там.

Квартиру, если ты стоишь в очереди, получишь годам к 30. Ускорить эту процедуру можно только через прокуратуру. Я тоже стою, но мне еще очень долго ждать.

Жилье вам дадут в Кемерово или есть возможность выбирать?

 — У меня такой случай: в паспорте нет прописки. Если я пропишусь в Москве, в Кемерово меня снимут с очереди и я смогу снова встать, но уже здесь. Только вставать опять придется в самый конец.

И все-таки, не возникало ли у вас страха перед переездом?

 — Нет, я всю жизнь переезжаю, был в четырех приемных семьях.

Некоторые берут детей, чтобы те работали на огороде, помогали по хозяйству, некоторые хотят помочь. Я от всех отказывался, но о некоторых потом жалел. В каких-то случаях было сразу видно, что либо из-за денег, либо чтобы хозяйством занимались.

Есть две модели, как можно попасть в семью. Тебя либо усыновляют и ты остаешься навсегда, пока не начнутся какие-то проблемы, либо берут на время. Это называется гостевой режим. Сам ты имеешь право отказаться от семьи или, наоборот, согласиться.

Если у ребенка и приемных родителей подходит ключ к замку, то они живут душа в душу, и так всю жизнь. Если нет, то у них ссоры какие-то, и ребенок возвращается в детский дом.

В 2016 году меня усыновляла приемная семья, жили в Королеве. Пока они меня опекали, я участвовал в театральном фестивале «Я не один» (специальный фестивальный проект для детей-сирот. — Прим. «Ридуса»). Летом в августе мы ездили в лагерь, и за три недели мы ставили спектакли, осенью уже выступали в московских театрах: на Малой Бронной, в Театре Пушкина, Третьяковской галерее вроде… Наша группа ставила спектакль Любы Стрижак «Море деревьев», ставили мы его в филиале Театра имени Пушкина.

В тот раз в Москве я провел полгода, потом вернулся. Не сошелся ключ с замком.

А среди выпускников детского дома у вас много друзей в Кемерово осталось?

У меня друзей фактически нет, только знакомые… Не знаю почему, но друзей как бы нет. Пока я был в детском доме, я общался с детьми, но в плане дружбы — мы как-то не дружили. Просто общались. В школе — то же самое.

Те, с кем я сейчас снимаю квартиру, они тоже учились и жили в моем детском доме, только пораньше выпустились. Но они тоже скорее знакомые. Один из них, Степан (имена изменены. — Прим. «Ридуса»), без выходных работает курьером. Миша учится в каком-то техникуме, третий — Слава — тоже. Не знаю в каком, но где-то в Москве. Один из них здесь, если не ошибаюсь, еще с 2010 года, а остальные приехали 3—4 года назад.

В «городе возможностей»

Взаимоотношения с городом, о котором собеседник «Ридуса» так давно мечтал, сложились у него непростые. Закрепиться в Москве удалось только со второй попытки. При этом Игорь потерял практически все накопившиеся за время пребывания в детском доме сбережения, лишился документов, столкнулся с предательством «своих».

Приехав в Москву в декабре 2018-го, сразу после наступления совершеннолетия, герой публикации встретил «доброжелателя» из числа бывших выпускников. Старший товарищ, владевший на тот момент кофе-точкой в одном из студенческих районов Москвы, предложил Игорю вложиться в открытие еще одного заведения. Несколько месяцев спустя наш собеседник понял, что своих денег, скорее всего, он больше не увидит.

— За последний год я дважды приезжал в Москву, и вот в марте перебрался окончательно. В 2018 году я приехал 9 декабря. Сначала тут все нормально было, я снимал квартиру с еще одним товарищем. Сейчас он в Кемерово вернулся. В Москве мы встретились с еще одним выпускником нашего детдома — Антоном Широковым.

Он меня позвал, мы посидели, он втерся в доверие и начал вытаскивать из меня деньги. Всего у меня было чуть больше миллиона рублей. 400 тысяч я одолжил ему, еще 600 у меня было. Я их потратил за неделю.

Сейчас я понимаю, что от таких денег срывает голову: можно куда-нибудь сходить, никто не следит за тобой, никакого режима нет… Ты тратишь и тратишь.

А на что тратили-то?

— Я тратил на квартиру, одежду и телефон. Ну и какая-то еда — всё. После этого я поехал за аттестатом в Кемерово, и там начались проблемы. Меня поймали какие-то люди и требовали 60 тысяч.

Что за люди?

— Они были с района, где я воспитывался. Некоторым детям там предлагают снять деньги до наступления 18 лет. Якобы у них есть какой-то способ. Меня в свое время так же спросили, я согласился. Но ничего не вышло, и мы разошлись. А через какое-то время в январе они стали меня искать, поймали, думали, у меня денег много, угрожали пистолетом… В итоге они у меня отобрали документы, пообещали вернуть, когда отдам деньги.

И часто подобные вещи происходят?

То, что детей ловят, — это всем известно. Такое происходит очень часто. Когда у тебя забирают деньги неизвестные, а ты элементарно не можешь доказать, что это действительно произошло, полиция будет бессильна. Сначала нужно как-то подтвердить, что ты не отдал их добровольно. Некоторым продолжают угрожать, и они вообще в органы не обращаются.

Как в итоге вы решили свою ситуацию?

— Через какое-то время появились еще люди. Они приехали, забрали документы и отдали мне за 11 тысяч рублей. То есть либо я бы платил 60 тысяч, либо тут 11. Я продал телефон и выкупил у них свой паспорт.

После этого я еще целый месяц жил в кемеровской квартире Широкова. Пока он прогуливал деньги, которые я ему одолжил, он мне дал свою пустую квартиру. Спал я в ней на полу.

Последние дни перед отъездом в Москву я жил в брошенной комнате в общежитии. Просто нашел комнату, и всё. Общежития в Кемерово — это отдельная история: все гнилое, негативное. Там я на несколько дней и поселился.

В итоге в начале марта приехал еще мальчик из детского дома — до этого он какое-то время жил в Сочи — дал мне 5 тысяч, я купил билет и поехал в Москву.

В Москву приехал без денег — без всего. Сначала я жил на вокзале. Несколько дней. Каждый день я ездил к нему на точку, там мне сказали, чтобы я написал расписку. Сказали, что после этого Широков вернет мне мои деньги. Я обрадовался очень — эти 400 тысяч мне бы сильно помогли. Ну я написал, а потом он признался мне, что все деньги потратил. И всё. А расписку, естественно, забрал себе.

А если бы эти деньги все-таки к вам вернулись, на что бы вы их потратили?

Когда я ехал, рассчитывал, что он вернет деньги и это даст мне толчок определенный: квартира, какие-то занятия…

В итоге сейчас я работаю курьером в «Гастроферме» на Бауманской, уже месяц так. Это моя первая работа. Тут просто добрый директор, плюс еще работает человек, с которым я в квартире вместе живу. Он договорился, и меня взяли.

Ходишь, конечно, голодный, но главное, что платят. Зато ты понимаешь, что есть на что жить, — это главное. Много денег сейчас уходит на документы…

Что за документы?

Когда я приехал к Широкову и узнал, что он все потратил и ничего мне не отдаст, у меня началась паника, я сорвался и порвал все документы свои, в том числе паспорт… Вот сейчас восстанавливаю. За паспорт я уже оплатил госпошлину, теперь жду, пока мне его выдадут. В начале лета уже вот должны отдать.

А когда у вас появится возможность начать все с чистого листа, сняв квартиру, чем вы займетесь?

— Я бы оплатил курсы по актерскому мастерству для поступления в колледж. Еще бы сделал постоянную прописку, встал бы в Москве на биржу, тут по 80 тысяч в месяц сиротам платят. Еще бы я за полгода накопил, на следующий год подготовился бы тщательно и поступил в театральный колледж.

Если сейчас в жизни хоть немного легче станет, обязательно так и сделаю.

Планируете съезжать, как встанете на ноги?

— Конечно, конечно… Каждому хочется иметь свой угол.

В целом в Москве уже сориентировались, попривыкли?

— На работе мне дают заказы не по всей Москве, а только по моему району. Но я иногда и сам гуляю-смотрю. В каждом городе в центре красиво, а за его пределами уже не так. Москва — город возможностей, но тут и конкуренция большая.

В свободное время нравится бывать у «Москва-Сити», где Москва-река. Там интересно ходить.

Есть какое-то понимание, кем вы можете стать, например, через десять лет, проведенных тут?

— Через десять лет я… Я не знаю, это решит то, что будет происходить со мной в ближайшее время. От этого все и будет зависеть.

Не бывает такого, что хочется все бросить, сорваться?

Бывают моменты, когда я понимаю, что все плохо… Но в плане суицида — у меня таких мыслей нет, в последнее время. Я верю, что все еще наладится.

Еще немного о детском доме

Сейчас Игорь сфокусирован на решении внезапно обрушившихся на него «московских» проблем, период жизни, проведенный в Кемерово, остался только в его воспоминаниях. Совсем неохотно молодой человек рассказывает историю того, как он оказался в детском доме, — даже спустя десять с лишним лет вспоминать об этом больно, признаётся он.

Учитывая это обстоятельство, мы решили закончить беседу более абстрактными вопросами о распорядке и негласных правилах, существующих внутри подобных учреждений.

Насколько сложно не сбиться с пути и не оказаться в дурной компании ребенку, оказавшемуся в детском доме?

— Много детей курит, ворует и даже употребляет наркотики, а потом садятся по разным причинам в тюрьму. На моей памяти такое было три или четыре раза — человек спивался, опускался и оказывался в конце концов за решеткой.

Но ведь наверняка есть и другие примеры…

— Я видел, как дети выпускаются, поступают в техникум, знакомятся там с кем-то, снимают квартиру… Потом идут работать — всё.

А случалось ли вам сталкиваться с какого-либо рода насилием со стороны сотрудников детского дома? Что вообще можно сделать ребенку в такой ситуации?

В ;детском доме вместо слова „бить“ употребляется слово „воспитывать“. Например, могут наказать, заставив мыть пол, какую-то большую территорию, хотя дети и так моют весь детский дом, — либо ремнем, иногда кулаками, когда человек уже взрослый.

Защититься от этого сложно, это будет бесконечно продолжаться. Ребенок в этом плане может только делать все так, как надо сотрудникам, и не попадаться на такие ситуации, чтобы тебя потом воспитывали.

А если тебя уже «воспитывают»?

— Если воспитывают, то просто не нужно потом делать так же. Нужно просто хорошо себя вести, соблюдать режим и учиться. Тогда к тебе никаких претензий иметь не будут.

В ситуации, когда воспитатель явно перегибает палку, ребенок может себя как-то защитить?

Ребенок, даже если захочет о чем-то куда-то сообщить, ему это будет невыгодно. Он сообщит, они там отругают сотрудника и уедут. А сотрудник так и останется с ребенком наедине — ничего не изменится.

Были такие случаи, когда дети жаловались, но это ничего не меняло. Они так же и получали. Вот пожалуюсь я, например, в полицию. Полиция приедет, выпишет штраф директору или выговор. Потом они все равно уедут, а там уже попадет вдвойне.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.