Все участники этого повествования реальны, но имена изменены, да и не важны. Эти истории типичны. Они рассказывают о том, как безволие, зависимость и неспособность терпеть могут привести к фатальным последствиям.

***

Владелец автосалона БМВ Олег Скорогорбатов курил по пачке сигарет в день. Во время судебных заседаний, бывало, и по две. Из арестантской солидарности с некурящими сокамерниками дым он выдыхал в вентиляционную решетку над туалетом. Бычки от сигарет выкидывал туда же.

«Упакован» Олег был богато: холодильник, цветной ТВ, дорогие передачи каждые две недели и солидная сумма денег на личном счету в магазине СИЗО. Олег любил заморочиться приготовлением борща на кипятильнике, генеральной уборкой в камере с мытьем стен и потолка или прокачкой спины и ног с привлечением к процессу обоих соседей. Сидел он за контрабанду вот уже как полтора года, и конца судебного следствия видно пока не было.

Однажды у Олега кончились сигареты. Еще не подозревая о беде, он привычно засунул руку в карман сумки, потом — в другой, и уже через минуту Олег нервно потрошил на койке свои пухлые баулы. Впереди были выходные, магазин не работал, передача ожидалась лишь на следующей неделе. Несколько сигаретных «поломашек» только раззадорили его. Наконец, в полной мере осознав проблему, Олег устроил допрос соседям. Бросая голодные взгляды на их сумки под шконками, он в десятый раз настойчиво уточнял, не запрятали ли они хотя бы пару «пачух» на этап. Поверив им на слово и докурив обломки сигарет, Олег принялся за инспекторов.

Порядок, законы и правила внутреннего распорядка администрация «Лефортово» чтила и без особой нужды старалась их не нарушать. На просьбы Олега угостить, одолжить или продать ему сигареты ответ был один и тот же: «Не положено!»

К вечеру Олега было не узнать. Он то пытался уснуть, чтобы поскорее наступили будние дни, то вскакивал и метался по камере. Но на восьми квадратах с двумя соседями передвигаться было не просто, и Олег принимался долбить в дверь. На очередной отказ он сыпал бранью и вызывал начальника смены. В конце концов, после долгих переговоров и десятков «не положено» он не выдержал, плюнул в «кормушку» и полез к вентиляционной решетке. Думая, что соседи спят, владелец автосалона принялся зубной щеткой выковыривать старые бычки и потрошить из них табак.

Утром он вызвал врача.

Лысый и вечно невозмутимый Доктор Смерть молча выслушал жалобы, просьбы и угрозы Олега, достал две сигареты и положил на «кормяк». Так же молча и ушел. Больше, сколько ни вызывал его Олег, врач не появлялся.

В понедельник Олег счастливо дремал с сигаретой во рту. Под «шконкой» теперь у него лежали про запас 10 блоков сигарет. Это случай, когда есть средства к существованию за решеткой. Когда денег нет, все намного трагичнее.

***

В «черном» (находящемся под неформальным управлением блатных. — Прим. «Ридуса») лагере среди костромских болот проблем с «курёхой» не было. Свой «общак» имели каждый отряд, медсанчасть, карантин, и даже бедолагам в ШИЗО (штрафном изоляторе) ежевечерне разгоняли по камерам «Приму».

Сережа курил с пятого класса и предпочитал «Мальборо лайт». Правда, чаще всего имел дело с «Явой». Сел он за «гоп-стоп» (грабеж. — Прим. «Ридуса»).

— Очень курить хотелось, аж кости крутило, — пояснял на следствии Сергей.

Попав в лагерь, Сережа быстро убедился, что без поддержки с воли подняться здесь не просто. Нужно думать, шевелиться, заниматься делами «общего характера», нести за что-то ответственность — «наводить движуху», как здесь говорят. Сергей стал искать варианты.

Поначалу он стоял на стрёме возле бараков, охраняя покой тех, кто пользовался «запретами». Круглосуточно высматривая администрацию и громко предупреждая о ее появлении в жилзоне, Сережа имел полпачки «Явы» в смену. Но со временем его внимательность ослабла, переросла в халатность, и впоследствии он был сильно бит за несколько «зевков» подряд.

Когда же на него повесили еще и стоимость «выбитого при шмоне запрета» (найденных при обыске запрещенных в лагере предметов, телефона например. — Прим. «Ридуса»), Сережа плюнул на хорошо оплачиваемое место и ушел в «корнегрызы».

Работа в столовой среди мужиков зоны считалась несолидной. А еще и оказалось, что чистить картошку с морковкой трудно и неблагодарно. Ночь среди холодных овощей оценивалась в пачку «Примы». Такие расценки Сережа воспринимал как личное оскорбление, и надолго его не хватило и здесь.

Пытался Сережа играть на сигареты в нарды, но в «день фуфлыжника» (день расплаты с долгами — я писал об этом на страницах «Ридуса» в истории об азартных увлечениях за решеткой) еле-еле перевел дух, отдав последнее. «Падал на уши» (забалтывал) новеньким, набиваясь в друзья, а то и в покровители, но его вычисляли еще на подходе и посылали куда подальше. Один раз вздумал понаглеть, но тут же схлопотал по уху.

Так Сережа, перепробовав все возможное, решился на невозможное. Пошел к «положенцу» (поставленному «ворами в законе» неформальному командующему лагерем. — Прим. «Ридуса») и изложил ему свою необычную просьбу. Хочу, говорит, перейти в разряд «обиженных» (лагерной касте отверженных — им я также на страницах «Ридуса» успел посвятить уже историю).

— Мыть полы, убираться на улице, но без сексуальных отношений, — поставил Сергей свое твердое условие.

Конечно, его отговаривали. И время давали на «подумать», и сигаретами «грели» из лагерного «общака», и даже угрожали склонить Сережу к тем самым сексуальным отношениям. Но время шло, «курёха» быстро кончалась, а уборщики из «петушатника», как назло, постоянно сверкали новенькими пачками дорогих сигарет.

Пошел Сережа снова в «блаткомитет». Проявил твердость, настоял на своем. Выслушали его доводы, пожали плечами, да и кинули ему в лицо половую тряпку. Иди, мой. Кури.

***

На «красной» (как формально, так и неформально управляемой лагерной администрацией. — Прим. «Ридуса») зоне в Кемерово с табаком у зеков было совсем тяжко. Конечно, среди общей массы полунищих бедолаг встречались и самодостаточные люди, что обеспечивали себя в том числе и куревом. У кого-то хватало силы воли бросить все более и более дорожающую привычку. Однако большая часть молодых осужденных сидела не только на зоне, но и на родительской шее. Матери перечисляли на счета любимых детей свои зарплаты, лишь бы они не страдали в неволе, а те и не страдали, закупая мешками сладости и сигареты. Но сердобольные мамы были далеко не у всех.

В лагере процветало попрошайничество. Как только кто-нибудь доставал в курилке из кармана «сигарчушку», как тут же рядом вырастал малознакомый или вовсе незнакомый тип со стандартным вопросом: «Покурим?» Это означало, что человек «столбит» бычок. Сегодня повезло курить тебе, завтра, возможно, тебе придется докуривать самому. Потому отказывали редко. Бывало, сигарету докуривали двое, а то и трое.

***

Сёма из небольшого городка Яя унижаться брезговал и никогда ни у кого ничего не просил. Он воровал. В детстве он методично перебирал постельное белье в шкафу у мамы, выискивая заначку, а в школе обследовал карманы одноклассников в гардеробе. Взрослея, он учился таскать «без палева» шоколадки из супермаркета, а позже магнитолы из автомобилей.

Свои три года общего режима Сёма получил заслуженно и по этому поводу не переживал. Тем более целых три раза он ухитрялся получать условные сроки, и к мысли о неизбежности лагеря он попривык. И так же, вполне привычно и без всякого зазрения, он ежевечерне шарил в своем отряде по карманам фуфаек в поисках сигарет, конфет и запрещенных зажигалок. Иногда ему улыбалась удача, и он «шмонал» соседские сумки в каптёрке.

Попался он глупо, как мышонок. На соседней тумбочке так заманчиво лежало несколько сигарет, что в душе у Сёмы впервые шевельнулось подозрение. Интуиция бывалого воришки подсказывала ему, что такие «подгоны» судьбы чересчур сомнительны. Но жадная рука уже стянула одну, а за ней и вторую сигарету.

Через пять минут Сёма в курилке взорвался.

Двуногих «крыс» в лагере ловили на самодельные петарды. Естественно, с разрешения местных оперов и под присмотром всевидящих наблюдателей из секции дисциплины и порядка. Металлический наконечник шариковой ручки плотно набивали спичечной серой, аккуратно прятали внутрь сигареты и оставляли «крысе» на прикорм.

Нет-нет, а то тут, то там в курилках раздавались громкие хлопки, и неудачливый воришка тут же оказывался в центре внимания. Отговориться удавалось крайне редко, так как в «меня угостили» уже давно никто не верил.

Конечно, в «красном» лагере руки «крысам» не ломали и в «козлятник» не выкидывали. Там вся зона была «козлятником». Отбуцкают зека в оперотделе, быть может намалюют ему маркером усы на лице, да и переведут в другой отряд пинком под зад.

Сёма от громкого взрыва под носом даже чуток описался. В кабинете у оперов он и вовсе расплакался. Но после ритуального целования ног заместителя оперотдела Сёма удивился, когда тот протянул ему нераспечатанную пачку «Винстона». Взял он её скорее от испуга.

— Ну-ка, крысеныш, подпиши здесь и здесь, — по-отечески улыбнулся опер.

Пересохший язык не повернулся спросить, что за бумаги лежали на столе. Сёма, не читая, подписал.

— Теперь, крысеныш, ты каждый день смотришь, слушаешь и запоминаешь, — начал свой инструктаж замначальника. — Раз в неделю все, что может быть мне интересно, ты заносишь в «точковку» и кидаешь ее в почтовый ящик возле столовой. Подписываешь ее как «Андрей М.».

Опер говорил и говорил, но голос сотрудника доносился словно издалека. В уши Сёме будто напихали вату, и он помотал головой. В глазах стояли слезы.

Однако прощальную фразу Сёма расслышал великолепно:

— Будешь себя хорошо вести — сигареты будут всегда. Вздумаешь со мной играться — трахну тебя! Поняла, шлюха?! — Сёма кивнул, опер заскучал и махнул рукой. — Пошла на х#$!

В новом отряде Сёме понравилось. Завхоз, конечно, предупредил его о том, что если тот снова вздумает крысить, то нос сломают без проблем. Но воришка не испугался. Теперь у него была серьезная крыша, оперская. И Сёма энергично принялся за новую, интересную и хорошо оплачиваемую работу.

Читайте тюремные истории у меня в Facebook

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.