Столовая была большая, длинные столы с лавками по бокам стояли рядами вдоль всего помещения. На переднем плане зияли три большие амбразуры для раздачи еды, в которых мелькали повара, разливая баланду. За ними виднелись огромные котлы — в них варили нам похлебку и кашу. 

У другой стены было небольшое окно для раздачи хлеба: хлеборезка считалась «хлебным местом», заведующий ею всегда мог химичить с сахарком, сливочным маслом, которые выдавали больным и диетчикам, приторговывать белым хлебушком.

В жилой зоне, работа поваром, хлеборезом, завхозом, шнырем и так далее, в общем, работа связанная с хозобслугой, всегда считалась «козьей». Нормальный мужик, а уж тем более блатной, никогда не стали бы работать в жилой зоне и сотрудничать с администрацией. Если кто-то устраивался работать на подобные должности, то автоматически становился «козлом», и далее держался своего «стойла».

Уха из протухшей трески. Запах протухшей трески заполнял помещение столовой, на столах стояли «девятки», наполненные до краев: на ужин была уха, если это пойло можно так называть. Уха была очень мутного цвета, полностью обезжиренная. 

В ней плавали головы трески, плавники, скелеты, иногда попадались небольшие куски рыбы, круглая картошка с глазками, местами с не очищенной кожурой. Попробовав ложку этого варева, захотелось все вылить и уйти из столовой — но голод сильнее.

Черный хлеб был очень сырой и липкий: если скатать мякиш и бросить об стену, то он прилипнет, как пластилин. Такой хлеб можно есть понемногу, иначе может замучить изжога, а со временем образуется язва желудка.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.