+2
Сохранить Сохранено 7
×

Молодой ученый рассказал о причинах и следствиях появления «мягкой силы»


Молодой ученый рассказал о причинах и следствиях появления «мягкой силы»

Молодой политолог Акоп Габриелян, участник летней Евразийской школы, недавно проходившей в Крыму (в рамках проекта «Евразийская школа содружества и взаимопомощи „Севастополь — Россия — Мир“»), запомнился эмоциональным выступлением о «мягкой силе». А в интервью об этой форме внешнеполитической стратегии он был обстоятелен и дипломатически сдержан.

Акоп Габриелян — специалист в области политологии и международных отношений; основатель общественной организации «Консенсус»; член Российской Ассоциации политической науки. В соцсетях ведет видеоблог «Узнать за 60 секунд». Многие его лекции посвящены влиянию «мягкой силы» на интеграционные процессы.

— Как оцениваете летнюю Евразийскую школу в Крыму? Мероприятие для галочки, или евразийский вектор по-прежнему сохраняет актуальность?

 — Мероприятие, организованное Ассамблеей народов России и филиалом МГУ в Севастополе, стало интересным опытом как для молодых участников-студентов, так и для состоявшихся экспертов, специалистов в области международных отношений. И те, и другие имели возможность представить свое видение будущего Евразии, подискутировать о положительных и отрицательных аспектах развития имиджа интеграционных проектов на евразийском пространстве, поговорить об особенностях евразийских интеграционных инициатив и сопутствующих им гуманитарных компонентов.

Насколько я понимаю, эта летняя школа — первый подобный тематический проект в Севастополе. И будем надеяться, это станет хорошей традицией. В независимости от статуса Крыма, его признания или непризнания международным сообществом, крымчане, севастопольцы — студенты, молодые специалисты в области политологии, философии, международных отношений — не должны лишаться возможности диалога и сотрудничества со своими сверстниками, в том числе из зарубежья.

— Можно сказать, что севастопольская летняя школа была посвящена интеграционным возможностям и путям, альтернативным той колее, в которую втолкнули Украину в 2014 году.

 — Да, дискуссия велась о будущем интеграционных процессов в рамках ЕАЭС, ОДКБ, ШОС и иных международных евразийских проектов, в которых Россия выступает в качестве активного участника.

— Как дышалось в Крыму евразийским «школярам»?

 — Впечатления отличные! Прекрасная, изумительная природа; замечательные, добрые люди, знающие и чтящие многовековую историю своего полуострова. Это отчетливо проявляется при въезде в Севастополь — каждый уголок города пропитан историей, которую невозможно перечеркнуть, от которой невозможно отказаться.

— Одно из ваших выступлений в Евразийской летней школе было о разнице между мягкой и липкой силой. Слово «мягкая» менее ругательное, чем слово «липкая»?

 — «Мягкая сила» — это уже ставшая классической форма ведения международных отношений. Ее теоретиком был американский политолог Джозеф Най. Она примыкает к неолиберальному институционализму Роберта Кеохэйна, коллеги Ная. Эмпирически реализована через фундаментальные постулаты Фрэнсиса Фукуямы о необходимости универсализации миропорядка в рамках единого «Конца истории», означающего господство «единственно верных» западных моделей межчеловеческих и межгосударственных отношений.

В этом смысле «мягкая сила» стала в западной традиции и понимании тем инструментарием, посредством которого до первой половины 2000-х Соединенные Штаты Америки пытались оформить господство и гегемонию своих взглядов, ценностей, политических, культурно-образовательных, идеологических и экономических установок.

Была доказана необходимость использования ненасильственных, «мягких» мер для подобной широкой экспансии, системным выражением чего и стал подход «мягкой силы» — то есть политики ненасильственного, преимущественно культурно-идеологического воздействия.

Акоп Габриелян

Однако в суровой реальности внешнеполитическое воздействие оказывается посредством не только «мягкой силы», но и ковровых бомбардировок, интервенций (в том числе так называемых гуманитарных), свержения неугодных режимов, борьбы с терроризмом, которая не может вестись «мягкими» средствами. Теоретики в области международных отношений вынуждены были искать новые оправдания реализуемой США политике.

Новая формула, выведенная вдогонку к уже осуществляющейся жёсткой практике и ставшая, фактически, оправданием отхода от сугубо «ненасильственных» мер, была представлена американским журналистом-политологом Уолтером Расселом Мидом на страницах Foreign Policy в 2009 году. Она получила название «липкой силы».

В понимании Мида и других идеологов неолиберального подхода, это продолжение логики «мягкой силы» по достижению целей любыми средствами, не достигшими еще исключительно жестких, насильственных методов, но уже выведенных за рамки методов сугубо гуманитарных. Это, например, политический шантаж, подкуп, экономическое давление, санкционная политика. «Липкая сила» была создана впопыхах, в попытке постфактум оправдать на теоретическом уровне отход от «мягких» мер и придать академический лоск совершаемым действиям на международной арене.

— Как вы думаете, достаточно ли эффективно используется «мягкая сила» российской дипломатией? В новом тысячелетии целый ряд постсоветских государств не имели иммунитета против цветных революций и были выведены из евразийского интеграционного проекта…

 — Хотя «мягкая сила» является продуктом творчества западных политологов, однако, в качестве практического инструментария, он был перенят многими государствами. В российском случае «мягкая сила» нашла отражение в Концепции внешней политики, утвержденной президентом В. Путиным 30 ноября 2016 года. Она не стала копиркой западной модели, но была трансформирована с учетом особенностей внешнеполитического инструментария РФ, ее неизменной позиции о необходимости до последнего искать решения международных вопросов и возникающих проблем лишь в диалогическом пространстве.

Еще одной главной отличительной чертой «мягкой силы» России стало изменение направленности данной политики. Если в западном понимании «мягкая сила» представлена лишь через одностороннее влияние субъекта воздействия на объект, то российская «мягкая сила» — это культурная политика добровольного действия и ретранслирования политической культуры на соответствующую среду. Во втором случае субъект воздействия, который изначально предполагает одностороннее влияние, вступает в синергетические неравновесные отношения с объектом действия — на основе их формируется новая культура, включающая в себя элементы обеих культур, но сохраняющая доминирующую роль культуры субъекта воздействия.

Что касается практики, необходимо признать, что текущий вариант «мягкой силы» России был поставлен на системную реализацию и имплементацию в практической плоскости относительно поздно. Если на Западе и в частности в США мы говорим о почти 40-летней традиции изучения, придания системности «мягкой силе» (в том числе через огромный кластер институтов, академических, общественных и научно-исследовательских инициатив), то российский подход сравнительно нов. Тот огромный потенциал, которым обладает «мягкая сила», особенно, если попытаться ее трансформировать с учетом иных геополитических и региональных реалий на евразийском пространстве, начал осознаваться довольно поздно. И, как результат, мы имеем то, что имеем.

— Для Армении в ее новых реалиях евразийский опыт утрачивает привлекательность?

 — Интерес к «евразийскому опыту» не утрачен. Он есть. Он трансформируется сообразно внутриполитическим и внешнеполитическим реалиям. В этом смысле, задача всех неравнодушных к идее евразийской интеграции теоретиков и практиков в преумножении этого интереса, объяснении достоинств, популяризации евразийства.

— Каковы ожидания после смены власти в Армении, в новой политической ситуации?

 — Ожидание реалистичные. Армянское гражданское общество, несмотря на его относительную молодость, вполне отчетливо осознает невозможность сиюминутных положительных перемен и готово предоставить определенный временной ресурс новому правительству. Большая заслуга армянского гражданского общества состоит еще и в том, что в пучине революционных изменений удалось сохранить бескровный характер самой революции. Мое мнение как политолога: во многом это следствие того, что армянское общество не выдвигало внешнеполитической повестки в ходе революции, но руководствовалось исключительно необходимостью внутренних преобразований. Как будет дальше — покажет время.

 — То есть неуместны аналогии с украинским сценарием, где произошло насильственное переформатирование внешнеполитического курса?

 — Неуместны. Разные сценарии, разные предпосылки, разные методы структурных изменений, разная геополитическая реальность.

Многие украинцы признаются, что так же, как и народ в Армении, в революционный период они стояли за внутригосударственные преобразования, за борьбу с коррупцией и т. п. Однако в украинском случае наблюдалось открытое привлечение иностранного интереса к внутренним процессам. Был широкий допуск иностранных политических агентов к майдану. И, как следствие, умело (с точки зрения политических технологий) использовались настроения и желания украинцев с целью изменения вектора преобразований с сугубо внутреннего на внешний. Это и стало определяющим фактором в ходе украинского сценария. Этот опыт крайне важен, его необходимо учитывать и изучать, в том числе и для того, чтобы избежать дальнейшей эскалации напряжения.

 — В последнее время активно заговорили о статусе наблюдателя в ОДКБ для Азербайджана. Что это будет значить с точки зрения Армении?

Говорилось больше — вплоть до членства Азербайджана в ОДКБ. Армения официально на уровне МИД страны уже заявила, что выступит против подобного решения. Думаю, мнение Армении будет учтено безотносительно к внутриполитическим процессам в данной Республике. С Азербайджаном ОДКБ может спокойно строить иной формат отношений, не затрагивающий безопасностных интересов Армении как страны-участницы Организации Договора о коллективной безопасности. Думаю, и другие государства, члены ОДКБ, понимают это.

 — Украинская сторона часто предрекает и желает Донбассу хорватский сценарий зачистки. Но совсем не говорится о возможности «карабахской модели» для Донбасса.

 — Такие параллели также, думаю, неуместны. В том числе и исходя из безопастностных соображений простых граждан, проживающих на данных территориях. Вместе с этим, необходимо всегда учитывать, уважать и принимать право любого народа решать свою судьбу самостоятельно. При любом развитии событий, надеюсь, Донбасс обретет мир и не станет перманентной точкой напряжения в отношениях России, Украины, европейских и иных государств.


  • Телеграм
  • Дзен
  • Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.

Нам важно ваше мнение!

+2

 

   

Комментарии (0)