При этом они напрочь не видят, что у высшей власти есть одна не свойственная даже генеральным директорам функция — посылать, в случае надобности, на смерть людей. Во все времена. И самой платить за ошибки не лишением премии, а гораздо дороже…

После Великого Юстиниана в Византии к власти пришел его племянник Юстин. Но на порфиру претендовал и другой Юстин, сын Германа, двоюродного брата императора. Поначалу тезки пришли к согласию, что один займет престол, а второй получит следующий в иерархии пост. Но случилось иначе. Юстин II «одержимый двумя пороками — наглостью и малодушием» (Евагрий) снял родственника с поста командующего дунайской армией и отправил в Александрию. И туда же, следом — наемных убийц.

И уже вскоре он и его супруга (дочь Феодоры, что немаловажно) гоняли голову несчастного как мячик по императорским покоям. В подобной не слишком адекватной реакции впервые проявилась некоторая психическая странность нового василевса.

Впрочем, потом он террором не увлекался. Он просто, в отличие от трудоголика дяди, наслаждался. Евагрий пишет: «Он совершенно утопал в роскоши и постыдных удовольствиях, был страстный любитель чужого имущества, так что все употреблял как средство для беззаконной корысти и не боялся Бога даже в раздаянии священных степеней, которые продавал кому случалось, открыто полагая их предметом торговли».

Во внешней политике он был дерзок, но неудачлив. С бранью прогнал аварских послов, пришедших за данью. И те, впечатленные, больше не приходили. Однако на других фронтах византийцы терпели поражение за поражением.

Мавры громили их в Северной Африке, вестготы в Испании. Захватывали новые территории персы. Весь север Италии был оккупирован новыми варварами — лангобардами.

Вследствие неудач и расстроившегося здоровья, василевс реально помешался и, по настоянию жены, передал власть полководцу Тиверию, зявив тому: «Если ты хочешь, я существую, если не хочешь — я не существую». Через несколько дней он и, правда, вполне естественным образом умер.

«Тиверий телом был очень высок и, при высоте роста, статен более, чем кто [либо] другой, так что, прежде всего по виду достоин был владычествовать. При этом … душа его была кроткой и человеколюбивой, и уже первый взгляд располагал к нему всех», — сообщает Евагрий. Поэтому не удивительно, что императорская вдова София имела на него виды.

Но Тиверий оказался человеком морально устойчивым, верным законной супруге, и отверг Софию. А когда та вздумала интриговать, просто гуманно удалил ее от двора.

Ему пришлось воевать и с неизменным персами, и с «проклятым народом склавинов» (в которых обычно видят славян, хотя некоторые историки в этом уже сомневаются), и с аварами. Двух последних ему удалось удачно стравить между собой, но проблему это решило очень ненадолго.

Иоанн Эфесский сообщает: «Они (склавины) стремительно прошли всю Элладу, области Фессалоники [Фессалии] и всей Фракии и покорили многие города и крепости. Они опустошили и сожгли их, взяли пленных и стали господами на [той] земле. Вот в течение четырех лет и доселе, по причине того, что василевс занят персидской войною и все свои войска послал на Восток — по причине этого они растеклись по земле, осели на ней и расширились, пока попускает Бог. …Вот и до сего дня, они остаются, живут и спокойно пребывают в странах ромеев — люди, которые не смели [раньше] показаться из лесов и … не знали, что такое оружие, кроме двух или трех лонхидиев [дротиков]".

На Западе он тоже попробовал действовать „дипломатией золота“ и натравил франков на лангобардов. Но и это не помогло решить итальянские проблемы. В 579 году напомнили о себе авары. Их каган Боян, взяв город Сирмий, в уплату за мир добился крупной дани.

В общем, Тиверию хронически не везло, хотя человек он был неплохой и по отношению к подданным не лютовал. Вершиной невезения стало то, что василевс отравился некими ягодами, вследствие чего и умер.

Впрочем, успел назначить наследника — магистра войск Востока Маврикия, которому перед смертью сообщил: „будучи философом, считай, что порфира — дешевая тряпка, которой ты обернут, а драгоценные камни твоего венца ничем не отличаются от камешков, лежащих на берегу моря… Императорский скипетр говорит не о праве на полную свободу действий, но о праве жить в блестящем рабстве“. Глубокий был человек Тиверий, жалко умер рано…

Маврикий начинал карьеру на абсолютно гражданской должности простого столичного нотария. Однако, в Византии у талантливых людей реально были шансы продвигаться, и не только благодаря интригам и заговорам.

Позже, пойдя уже по военной линии, он достаточно удачно сражался с персами и повысил в армии дисциплину, стремясь вернуть ее к древнеримским стандартам. Евагрий пишет о Маврикии: „Это был муж благоразумный и предусмотрительный, всегда во всем тщательный и постоянный, в образе жизни и нравах твердый и разборчивый. От чревоугодия воздерживался и употреблял пищу только необходимую и самую доступную, вообще избегал всего, чем украшается жизнь изнеженная. Беседовать с народом простым он не любил, да и не распускал ушей, зная, что первое ведет к презрению, а последнее располагает к человекоугодию, поэтому вход к себе он позволял изредка, да и то лишь в случае дел важных, а для речей излишних затыкал себе слух … Невежества, порождающего дерзости, и трусости, которая отлична от него, хотя и близка к нему, он так отвращался, что осторожность была в нем благоразумием, а медлительность безопасностью“.
Кроме того, он был очень благочестив, но при этом ценил и изящные искусства. Казалось бы идеал…

Однако, при всем при этом, он слишком любил деньги и родственников. И вне зависимости от их заслуг и талантов, раздавал им ключевые должности. Казалось бы, что тут такого? И чем это может быть чревато? А самыми печальными последствиями.

Качество управления, а главное руководства войсками стало стремительно снижаться. Начало расти раздражение в обществе. А император принялся совершать фатальные ошибки.

В 595 году он назначил главнокомандующим фракийской армией своего бездарного брата Петра. И снова ромеи стали терпеть поражения от аваров. Когда осенью 601 года случился голод, император взялся спекулировать государственным хлебом. И хуже всего — василевс отказался выкупить из аварского плена несколько тысяч византийских солдат.

Раздражение армии выплеснулось в бунт, когда Маврикий приказал остаться на зимовку в лагерях за Дунаем. Для суровых древних римлян в этом не было бы ничего удивительного. Но войска, собранные из самых разных народов и племен, не пожелали таких лишений. Их возглавил простой центурион Фока, двинувший мятежников на Константинополь.

А там уже бузили фанаты, главным образом прасины. Организовать оборону в таких условиях было невозможно, и Маврикий бежал. Но буря прибила его корабль к берегу. Василевс, теперь уже бывший, был схвачен вместе с близкими.

Фока короновался при полном восторге толпы. И вскоре после этого определился с судьбой предшественника. В Халкидоне, на молу Евтропия, на глазах Маврикия были обезглавлены все пятеро его сыновей. И только после этого казнен был и сам обезумевший от горя отец. Головы для народного увеселения были выставлены на Ипподроме.

Резонен вопрос: как православное население Византии не только допускало казни василевсов, но и вообще, столь регулярно нарушало вроде бы заповедь покорности властям? Как мог регицид — цареубийство стать столь часто применяемым способом смены власти?

Между тем, некогда Иоанн Златоуст дал исчерпывающее объяснение сей заповеди:

«Всякая душа да будет покорна высшим властям“; хотя бы ты был апостол или евангелист, хотя бы ты был пророк и кто-либо другой, но подчинение власти не подрывает благочестия. И (апостол) не просто сказал — да будет послушна, но — „да будет покорна“. Первое основание такого законоположения, удовлетворяющее и правильным рассудочным доводам, состоит в том, что власти учреждены от Бога. „Ибо нет власти не от Бога“, — говорит (апостол). Как это? Неужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то говорю я, отвечает (апостол). У меня теперь идет речь не о каждом начальнике в отдельности, но о самой власти. Существование властей, причем одни начальствуют, а другие подчиняются, и то обстоятельство, что все происходит не случайно и произвольно, так чтобы народы носились туда и сюда, подобно волнам, — все это я называю делом Божьей Премудрости. Потому (апостол) и не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но рассуждает вообще о существе власти и говорит: „Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены“. Так и Премудрый, когда говорит, что „от Господа сочетается жена мужу“ (Притч. 19:14), разумеет здесь, что брак установлен Богом, а не то, что Бог сочетает каждого вступающего в брак, так как мы видим, что многие вступают в брак с дурным намерением и не по закону брака, и этого мы, конечно, не можем вменить Богу».

Так что, конкретный начальник и даже император, может быть совсем и не от Бога. А заповедь просто обличает анархию.

Но, вот, как раз Фока, при всей безумной лютости этого персонажа, был от Бога…

Своей беспредельностью и хамством он был известен давно. За несколько лет до бунта, он в составе армейской делегации был на аудиенции у Маврикия. И разговаривал настолько грубо и дерзко, что некий сенатор оттаскал его за бороду.

То есть, нрав его ни для кого не был секретом. И народ приветствовал именно беспредельщика, хама и садиста. Даже внешне — низкорослый, рыжебородый, он никак не соответствовал высоким представлениям о роли василевса.

Правление он начал сразу с серии казней аристократов. Просто на всякий случай… Но вскоре террор коснулся и простого народа.

При этом, как управленец он был совершенно бездарен и в гражданском, и в военном плане. Так, вскоре персы отняли у Византии всю Армению.

Но вольнолюбивые ромеи даже в атмосфере террора плели заговоры. В 605 году группа аристократов планировала убить тирана на ипподроме во время праздника. Но замысел стал известен Фоке, и он с присущей ему изобретательностью наказал врагов. Анастасий, комит дворцовых щедрот, и Феодор, префект претория, были обезглавлены, еще одного участника использовали как мишень для лучников на загородном стрельбище, а начальника арсенала Елпидия с отрубленными конечностями, выколотыми глазами и отрезанным языком посадили в лодку и, пустив в море, сожгли живьем.

Вскоре возмущаться начали и приведшие его к власти фанаты, выкрикивая по своему обыкновению оскорбительные лозунги на ипподроме. Фока не терялся — в ответ массово рубил головы или сбрасывал протестантов зашитыми в мешок в море.

В конце концов, взбунтовалась армия. Прославленный военачальник Ираклий, экзарх Африки отказался посылать в столицу хлеб. Фока немедленно арестовал его жену и невесту сына. Однако власть его уже висела на волоске. Женщин освободили ультрас-прасины. Они же подняли восстание, когда к городу подошел флот мятежников.
И в этот час, практически никто уже не хотел умирать за тирана. Он был схвачен и приведен к Ираклию.

«Так-то ты управлял государством!», — воскликнул победитель. «Попробуй лучше!», — и в последние минуты, не изменив себе, рявкнул Фока. Ираклий ударил его ногой и приказал казнить.

У хронографа Дорофея Мономвасийского записано такое сказание о Фоке: «Один богоносный муж, имеющий дерзновение к Богу, слыша о царских злодеяниях, возопил к Господу: Господи Боже! За что ты прогневался на народ свой и послал такого царя-тирана? За что такое наказание? Чем провинился народ Твой, что Ты предал его во власть такого кровожадного волка? И было этому богоносному мужу от Бога откровение: много Я старался найти царя похуже, чтобы наказать народ за его своеволие, но не мог найти хуже Фоки. А ты впредь не искушай судеб Божиих».

Здесь сам Господь говорит нам — это наивная ошибка полагать, что в злодействах повинен исключительно тиран. Даже в тираническом, ну совершенно не демократическом обществе, между народом и властью теснейшая духовная связь. Они всегда друг другу конгениальны. И всегда отвечают друг за друга. Просто сначала общество, ну, а потом — тиран.

Конечно, самое удивительное в Византии то, что при таких чудовищных эксцессах власти, да еще на фоне вечного внешнего давления, государство выживало и даже периодически возрождалось к новым успехам и достижениям. Для материалиста здесь нет ответа. Но он, на самом деле очевиден. Мы помним из Библии, что Бог обещал Аврааму помиловать Содом, если найдет там хотя бы десять праведников. В Византии были многие тысячи молитвенников, пустынников, исповедников. Ими и жила империя.

И по молитвам праведников свергались тираны.

Но, кстати, еще языческий император-философ Марк Аврелий весьма остроумно высказался о самом феномене смены власти путем переворота. Когда его стали упрекать в снисходительности по отношению к поднявшему мятеж Авидию Кассию и спросили: «А что если бы он победил?, — Марк Аврелий ответил, — Не так плохо мы почитали богов, и не так плохо мы живем, чтобы он мог победить». Затем он перечислил всех погибших от рук заговорщиков императоров и отметил, что каждый это, так или иначе, заслужил…

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.