Не зря предпринимательскую статью уголовного кодекса о мошенничестве называют резиновой. Более широкую базу для толкования дают, пожалуй, разве что библейские заповеди.

Вот, например, преступление ли — обращаться в суд? Что за бред, скажете вы. Нет, не бред. Наша правоприменительная практика знает немало случаев, когда состав мошенничества следствие видит как раз в том, что человек пытается отстоять свои интересы в арбитражном процессе по обычному гражданскому спору.

Существует ли выход из этого кафкианского тупика?

Превышение пределов самообороны?

Многие подобные истории связаны с разделом имущества. Вот из недавнего. Заново национализированный морской рыбный порт в северной части нашей страны. В 2015 году продан частному инвестору, в октябре 2022-го решением областного арбитражного суда все акции возвращены в собственность государства, решение устояло и в апелляции, и в кассации. Но еще до того, в июне прошлого года инвестор попытался спасти часть вложенных средств. Подал в тот самый арбитражный суд несколько исков о взыскании средств за аренду недвижимого имущества. И попал под уголовное обвинение — покушение на мошенничество в особо крупном размере. Хотя налоговая инспекция много лет принимала отчетность по тем самым договорам аренды, которые потом вдруг были названы фиктивными.

Чуть более ранняя история. Разошлись когда-то с взаимными претензиями основатели одного из крупнейших в России заводов по производству стальных дверей. Начались арбитражные тяжбы, взаимные иски. Один из исков тоже стал поводом для уголовного дела. Дословно из постановления о возбуждении: «обратился в арбитражный суд с иском к Обществу, пытаясь похитить денежные средства». Страшное преступление. Но конкретно по этому делу районный суд обвиняемого оправдал.

Другим повезло не так сильно. Вот юриста приговорили к пяти годам колонии все за то же покушение на мошенничество в особо крупном размере. Потому что пытался вернуть в конкурсную массу несколько десятков миллионов рублей, основываясь на решении апелляционной инстанции о признании мнимости сделки займа между организацией-банкротом и физлицом.

Есть громкий оправдательный приговор в Ростове-на-Дону, когда бизнесмен взыскал в арбитраже большой долг с крупнейшей электросетевой компании, которая это расценила как мошенничество. Должник подал заявление в полицию, бизнесмена арестовали, и лишь спустя два года расследования суд вынес оправдательный приговор.

Еще одна история (и хватит пока что). Заключил один человек договор долевого строительства. Ипотеку взял и выплачивал. А зловредный застройщик еще до сдачи объекта продал его квартиру другим людям, которые успели вселиться и сделать ремонт. Первый стал выгонять вторых через суд, а вторые написали на первого заявление в полицию. И дело действительно возбудили: «реализуя преступный умысел, обратился в городской суд с исковым заявлением». Снова все закончилось хорошо, но нервы помотали, даже под домашним арестом подержали.

А ведь КС давно все разъяснил

Нормальна ли ситуация, когда действие в виде подачи иска образует в чьих-то глазах состав преступления? На мой взгляд как адвоката, однозначно нет. Это совершенно не означает, что подавший иск не может проиграть, что на его плечи не может быть возложено некое финансовое бремя. В конце концов, что его не могут признать мошенником. Но последнее — совершенно не по причине того, что он судился! А в том случае, если удастся доказать фальсификацию документов, которые он в суд принес, либо если он допустил злоупотребление правом.

Что интересно, Конституционный суд еще 12 лет назад выдал на этот счет очень хороший и вполне рабочий алгоритм. Итак, обращаемся к классике (напоминаю, постановления КС «окончательны, не подлежат обжалованию, действуют непосредственно и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами»).

В ту давнюю пору в Конституционный суд обратились супруги В., которые не хотели продавать свой дом гражданке Ч. Настаивали, что предварительный договор купли-продажи она подделала. В 2007 году Ч. отсудила свое право на заключение договора в Промышленном районном суде Ставрополя. После этого супруги неоднократно пытались возбудить против Ч. уголовное дело по статье о мошенничестве, но безуспешно. Прокурор постановление отменил, вышестоящие следственные органы оснований для возбуждения тоже не находили.

Однако в 2010 году сработало. Составом преступления в постановлении о возбуждении уголовного дела было обозначено то, что Ч. зарегистрировала право собственности на дом в Росреестре, «используя заведомо для нее фиктивные документы». То есть то самое решение Промышленного районного суда. И Промышленный же суд (что неудивительно) отменил и это постановление следователя, сославшись на статью 90 УПК о преюдиции: «Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором… либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки». Краевой суд выступил с тех же позиций.

В. обратились в Конституционный суд. Что ж это за преюдиция такая, что из-за нее невозможно добиться справедливости, спрашивали они, и не противоречит ли она принципам Конституции?

Не противоречит, ответил им КС. Но кое-что разъяснил (а разъяснения КС, как мы помним, окончательны и бесповоротны). То, что и следователь, и прокурор, и суд в рамках уголовного дела должны принимать без проверки обстоятельства, установленные судебным актом гражданского судопроизводства, не означает, что они не имеют права вернуться к проверке доказательственной базы в рамках того процесса. Иначе говоря, следователь обязан признать, что право собственности на дом сегодня за Ч. Но может попытаться доказать, что договор (как заявляли В.) она подделала. И вот только в том случае, если ему это удастся, гражданское дело может быть пересмотрено задним числом — по вновь открывшимся обстоятельствам. Список оснований пересмотра компактный:

• заведомо ложные показания свидетеля;
• заведомо ложное заключение эксперта;
• заведомо неправильный перевод;
• фальсификация доказательств или преступления лиц, участвующих в деле;
• установленные вступившим в законную силу приговором суда.

Алгоритм, как видим, простой и справедливый. Решение арбитражного суда неоспоримо, пока не доказана фальсификация доказательств. Заподозрить мошенничество и возбудить уголовное дело можно, но не по самому факту подачи иска, а по причине наличия доказательств подлога, подделки и так далее. Как видим, акцент совсем иной.

И напрасно некоторые правоохранители переживают, что им, мол, очень сложно опровергать ошибки судопроизводства, совершенные до них. Несложно, надо лишь потрудиться, используя методы, предоставленные законом.

Заглянем в будущее

А сейчас мы переходим к философской части. Как упростить доказывание подделки документов? Уж сегодня, с нашей-то семимильной цифровизацией (имеющей целью интеграцию всех государственных инфосистем друг в друга) наверняка можно разработать такой механизм, который сделает бесполезными споры о том, чьей рукой сделана подпись или составлен документ и на всех ли листах протокола видны следы прошивки. Ну а в чуть более отдаленном будущем, когда появятся смарт-контракты на базе блокчейна, исполнить сделку в нарушение воли сторон станет и вовсе почти невозможно.

Но пока этого не произошло, может быть, стоит в УК завести отдельный состав мошенничества — получение судебного решения с использованием поддельных доказательств? Выдать для него отдельное разъяснение Верховного суда. Это ведь в любом случае лучше, чем превращать законное право людей на гражданский судебный спор в преступный замысел.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.