Министр культуры Владимир Мединский провёл пресс-конференцию, посвященную новой государственной культурной политике. Сенсации, однако, не вышло, громких заявлений сделано не было. Всё, что министр хотел сказать по данному вопросу, он уже сказал в интервью «Коммерсанту» - и повторяться не захотел. Сайт Минкульта также предлагает ознакомиться с опубликованными материалами и предложениями по формированию основ этой самой политики, но Мединский подчеркнул, что пока «консолидированного документа нет, суп не сварен»: блюдо, которое позднее будет представлено президенту, находится в обсуждении. В каких-то идеях «перца и соли побольше», в каких-то поменьше, но в любом случае министр отказывается обсуждать то, что в документе отсутствует: якобы грозящую всем нам цензуру и навязывание художникам государственной идеологии. «У нас предполагается финансирование всего талантливого и социального значимого», - заявляет Мединский, все прочие вопросы переадресовывая пришедшим вместе к ним экспертам.

«Я представляю вам новые Экспертные общественные советы, которые и будут призваны реализовывать эту политику. Её будет реализовывать не чиновник, не цензор, не бюрократ, её будут реализовывать деятели культуры, которых мы вместе здесь собрали».

Эдуард Бояков, известный театральный деятель, режиссёр и продюсер, также отверг обвинения в однобокости, которые журналисты заранее предъявляют этим советам.

«Работая в Экспертном совете, я буду принимать решения, исходя из своей человеческой и художественной позиции, исходя из своей совести. Исходя из того, чему меня учили учителя, а не исходя из того, что нужно такому-то руководителю департамента. И я знаю, что люди, которые собрались в этом Экспертном совете, - это люди состоявшиеся и самостоятельные. Это не рота военная, и в этом наша сила – в том, что мы не военная рота. И в этом залог здоровья и нации, и культуры – если будет территория свободного поиска. Она должна быть».

При этом Бояков, во время встречи бравший слово чаще министра, отметил, что должны быть всё же обозначены и границы возможного:

«Я, как современный художник, как практик, лично я постоянно страдаю от того, что современное искусство для большого числа людей, в том числе и высокого ранга, связывается исключительно с «Pussy Riot». Это не всё современное искусство! Категорически не всё! Есть огромное количество художников, которые не соглашаются с подобными акциями. Не по тем причинам, потому что нужно присягнуть нынешней власти, а изнутри не согласны – и их тоже надо слышать».

Ректор Щепкинского училища Борис Любимов не согласен с домыслами о надвигающейся на искусство цензуре:

«Моё поколение воспитывалось в крайне непростой, идеологизированной ситуации. Что не помешало, если говорить о театре, существовать и рождать замечательные спектакли Товстоногову и Любимову, Эфросу и Ефремову, Фоменко и Захарову - и дальше вплоть до сегодняшнего времени. Поэтому думать, что с 2014-го года мы прямо сейчас возвращаемся в 49-й или какой-нибудь 39-й – мне кажется, это никак не вытекает из тех документов, о которых шла речь».

Учитывая ограниченное время пресс-конференции, представители СМИ успели задать лишь наиболее тревожащие их вопросы, один из которых касался грядущего запрета в художественной сфере матерных выражений. В очередной раз посетовав, что журналисты не читают исходных материалов и судят обо всём до прискорбия поверхностно, Мединский разъяснил суть наболевшего:

«Рассказываю, чтобы вы были в курсе, речь идёт о запрете какого мата в каком кино. В том кино, которое получает прокатное удостоверение на массовый показ в кинотеатрах. Там мат, по нашему положению, будет запикиваться. Если это фестивальное кино – ну, мы считаем, что это площадка творческого эксперимента. Разница! Если это нецензурная речь в книге - на наш взгляд, это индивидуальный, хотя мной лично и неприемлемый, но индивидуальный язык общения автора с читателем. Наше предложение: на обложке делать пометку, что книга содержит нецензурную лексику, чтобы детям на руки раньше времени она случайно не попадала. Вот об этом речь».

Признавая, что полный законодательный запрет мата невозможен да и просто был бы «огромной глупостью», с формулировкой министра Эдуард Бояков полностью солидарен: «Действительно, семи или двенадцатилетний ребёнок, придя в кинотеатр днём, с семьей, без семьи, купив пиццу или попкорн, не должен слышать эту лексику». Другое дело - фестивальные показы и ночные сеансы, а в театре с этим должно быть ещё легче, так как там изначально у зрителей присутствует доверие к тому художнику, на спектакль которого они купили билеты.

Все присутствующие согласились с тем, что бранное слово в пьесе, в романе или в сценарии должно быть оправдано. Как наглядный пример вспомнился Венедикт Ерофеев с его поэмой «Москва – Петушки» - многие думают, что уж её сегодня бы точно запретили, ан нет: «Напиши как Ерофеев – и тебе это простят, и поймут, и примут, - уверен Борис Любимов. - А всё остальное, конечно, от лукавого».

Кроме того Владимир Мединский, развивая мысль о непохожести России на прочие государства, объяснил, откуда в нашей стране извечная проблема с дорогами:

«В России не строили каменных дорог, как в Риме, не потому, что не умели, а потому, что у нас не было рабского труда, камня и самое главное – долгое время (по сути, до автомобильного транспорта) это было экономически не так целесообразно. Другой климат и реки. Вот и всё. Поэтому мы немного разные».

Что ж, с дорогами ясно. О происхождение второй российской беды министр рассказывать не стал. Возможно, в следующий раз.

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.