ФСО дореволюционных времён
- 10 марта 2014 18:54
- Максим Марков
Построенная на хроникальном материале картина «Спасти и сохранить» поучаствовала уже в нескольких кинофестивалях, вызвал неоднозначное восприятие. Профессионалы не могут не оценить мастерскую работу с архивными плёнками. Критики сразу отмечают «заказ». А зрители просто с интересом следят за увлекательным рассказом о том, как некогда охраняли первое лицо государства.
Мы побеседовали со знаменитым режиссёром и о его новой работе, и о том, каково это вообще – работать с кинолетописью, и о другом фильме, к которому Осипов оказался причастен, - «Иван сын Амира», мелодраме, затрагивающей национальный вопрос.
- Как всё началось? Люди из ФСО, зная ваши предыдущие работы, пришли к вам и сказали: «Хотим фильм»?
- Приблизительно так. Мы с моим сокурсником Евгением Малевским, соавтором и сорежиссёром этого фильма, как-то встретились, и он предложил вот такой вариант. Мы долго его обдумывали. Сначала думали сделать фильм о церемониях развода пеших и конных караулов, которые летом проходят по выходным на площади Кремля. Но показалось, что этого мало – как об этом интересно рассказать с определённым хронометражом?.. Потом подумали, что можно рассказать об истории почётного кавалерийского эскорта, история которого связана с полком, организованным для «Мосфильма» Сергеем Бондарчуком, это уже интереснее. Мы даже уже отобрали архив, но нам и этого показалось мало. Потом мы хотели рассказать вообще об истории подразделений Федеральной службы охраны за советское время...
И в итоге Женя предложил сделать то, что до нас в таком большом объёме ещё никто не делал: рассказать историю о Собственном Его Императорского Величества конвое. Но не просто историю об императорской охране, а, конечно, через время, в котором она существовала. Время непростое, сложнейшее, на переломе эпох, когда уходил XIX век, начинался XX, через историю последних лет династии Романовых. Нам хотелось выйти из узкоспециальных рамок одной только темы и попытаться понять, почему всё так в итоге со страной получилось. Может быть, не давая анализ, не приводя факты, но через изображение, через какие-то намёки, через какие-то образы, через настроение. Хотелось сказать не только об императорской охране, а о нас, о России в целом, и, может, даже провести какие-то параллели с сегодняшним днём. В этих параллелях есть своё, моё и Жени Малевского, ощущение сегодняшней реальности, своё отношение к сегодняшним событиям, к сегодняшней ситуации, к сегодняшней атмосфере.
Поэтому я не могу сказать, что это «заказ», который я делал без желания. Я делал фильм с интересом, бежал каждый день на монтаж, просто ждал, быстрее бы наступило утро. И за готовую картину я отвечаю.
- Серия про охрану советских правителей всё-таки напрашивается как естественное продолжение.
- Есть такая история, почему нет. Потрясающий архив есть. Мы когда встречались с Евгением Максимовичем Примаковым, брали у него интервью для фильма, то он сказал: «Государственная охрана оберегает и охраняет не просто конкретного человека. Этот конкретный человек представляет собой Государство. И через конкретного человека охрана, по сути дела, оберегает мощь и основы государства». Разве это не правильно?.. Поэтому я считаю, что можно и нужно об этом говорить. Это часть нашей жизни, часть нашего прошлого, часть нашего сегодняшнего дня. Другое дело, что работа таких служб не совсем как бы заметна и не афишируется, и поэтому кто-то может предвзято к ней относиться, просто из-за незнания предмета разговора. Конечно, это такой вопрос очень деликатный и его осторожно надо касаться. Особенно тем, кто занимается этой темой и рассказывает о Федеральной службе охраны в силу своих способностей и возможностей.
- Но логическим завершением этого исторического сериала, если его представить, и даже самой интересной его частью был бы рассказ о современности. Вот у вас в фильме есть фраза, что Николай IIпредпочитал ездить в открытом автомобиле - а ведь Путина в открытом автомобиле и представить невозможно.
- Но и рисков сейчас для любого представителя власти любой страны стало больше, и угроз. Не стоит перечислять те события ушедших десяти-двадцати лет, которые были у всех на глазах – у нас, в Америке, по всему миру… Мне трудно судить об этом, мой удел – делать кино. Если будут какие-то ходы, пути, предложения расширить, продолжить эту тему - то я, конечно же, за это с удовольствием возьмусь. Но честно говоря, о сегодняшнем дне рассказать труднее. Мне легче работать с делами давно минувших дней, когда имеется большая дистанция. К тому же я человек аполитичный, наше дело, режиссёрское - эмоционально рассказать историю. У меня, конечно, это не всегда получается - истину передать через эмоции, но когда тебе интересно это делать, то может возникнуть энергия, которая потом передаётся зрителю. Вот это самое главное.
- А вот скажите, пожалуйста, мне всегда было интересно: вы работаете с киноархивами - это дорого стоит?
- Дорого. Дорого стоит взять то плёночное изображение, которое хранится в архивах в Белых столбах и в Красногорске. Ведь хочется всегда взять хорошего качества: чтобы оно было профессионально, чисто, без вуали, без размытых контуров, без расфокуса. Можно ведь взять с DVD, с интернета - но это, мне кажется, не совсем профессионально. Всё-таки надо брать плёнку самого высокого качества, а самое высокое качество этой архивной плёнки – в Государственном архиве кинофотодокументов. Там можно найти первоисточник, контратип или позитив, там можно всё идентифицировать, посмотреть монтажные листы – это что касается в прямом смысле качества. А в художественном, творческом смыслах - очень же много абсолютно невостребованных, не открытых, неиспользованных журналов! Очень много срезок, которые остались в архиве от советских времён, когда в силу идеологических каких-то моментов использовались лишь определённые планы, отражающие именно советскую идеологию. Но сейчас архивы мало используются, потому что это очень дорого и требует больших временных затрат. А для телевидения, в основном, надо делать всё очень быстро и максимально дёшево…
Хотя там такой кладезь, там такие запасы!.. Бывает, что ты смотришь эти материалы, смотришь плёнку – и каждый раз переживаешь: «Ну как вот так! Если я сейчас это не возьму – никто уже этого не увидит!» Возможно, что никогда - или пока не придёт следующий режиссёр и не возьмёт этот план для своего фильма... Я уже не говорю о том, что ты можешь из этого сделать что-то новое: ты же склеиваешь из двух планов некую конструкцию, которая даёт новое ощущение, третий план!.. Это счастье - поехать в архив, зарядить плёнку и смотреть зафиксированную реальность, на эти лица, которые, так же как и мы, любили, на что-то надеялись, чего-то ждали, чего-то хотели. Они там живые. Только ты понимаешь, что никого уже нет. А они есть – на этой плёнке. Это магия кино.
И ты как бы перемещаешься в какое-то странное пространство, в зазеркалье. И когда потом выходишь из архива – просто не хочется в эту реальность опять возвращаться. Тебя так погружает этот материал, так воздействует эта энергия плёнки, энергия этих лиц, этих глаз, улыбок, энергия того времени!.. Вот просто ради этого стоит заниматься кино и работать в архиве. Там живёт Время. Там ты входишь в контакт с прошлым. И наши сегодняшние вещи уже по-другому перед тобой предстают. Ты по-другому смотришь на эту суету, на вторичные ценности, которые вдруг стали первичными – и многое по-человечески не принимаешь. Работа в архиве делает тебя немножко другим. Отсекает соблазны сегодняшних дней.
- Но всё-таки я уточню. Вот вы знаменитый режиссёр, художник - разве архив не заинтересован в вашей работе? Разве вам не могут предоставлять эти плёнки со скидкой или вообще бесплатно – лишь бы вы работали и открывали неизвестные материалы людям?
- Нет, они идут навстречу. Но всё равно дорого. Чтобы фильм получился, надо иметь большой запас хроники. Если у тебя будет материал один к одному, из ограниченного количества плёнки будет трудно создать какое-то новое пространство. Поэтому ты берёшь с определённым коэффициентом – один к двум, один к трем, а бывает, что и один к пяти. И это всё стоит денег. И поэтому не каждый справляется с архивом.
- Я иначе тогда поверну вопрос: а если бы это стоило дешевле, появилось бы у нас больше подобных хроникальных фильмов? Или на самом деле не так-то и много авторов, которые заинтересованы в этом копаться?
- И да, и нет. Конечно, высокие цены отпугивают режиссёров, авторов, телевидение и независимых мастеров… Но. Вот взять сегодняшний день: технологии приблизились к тому, что снимать может каждый. Любая камера профессиональная стоит уже очень дёшево, можно профессионально монтировать и даже сводить звук дома. Но тем не менее фильмов-то хороших от этих возможностей не появляется больше – а наоборот, их всё меньше и меньше. Исчезает фильм как способ контакта, способ открытия себя. Кино как способ познания мира – таких же нет больше фильмов!.. А возможности технические – доступны практически каждому.
Так и здесь, я уже ответил – и да, и нет. Если бы было дешевле, кардинально бы ситуация не изменилась. Тут всё зависит не только от возможностей финансовых, что безусловно, но и от вкуса человека, от его внутренних законов, пристрастий, от характера, темпоритма, мировосприятия... И от некой свободы – в каждом случае её бывает то больше, то меньше. Так мне кажется.
- Ваш предыдущий фильм датирован 2004-м годом. Отчего случился такой большой перерыв?
- Перерыва не было. Эти годы ушли, по сути дела, на два больших игровых проекта. Мы несколько лет работали с Серёжей Говорухиным на фильме «Никто, кроме нас…». Мы дружили с ним, он меня позвал, и на протяжении всего фильма – и на съёмках в Таджикистане, и на съёмках в Крыму, и на этапе постпродакшена - я просто был с ним. Как в титрах написано - был «художественным руководителем», на самом деле – просто был всегда рядом. И по мере возможностей как-то помогал, если ему это было необходимо. Вот – несколько лет работы.
Потом мой однокурсник Максим Панфилов пригласил меня на свой игровой фильм «Иван сын Амира». Мы долго писали сценарий, долго искали деньги, попали в кризис экономический - тоже надо было дело доводить до конца. Практически пять лет у меня ушло на эту работу. Плюс ещё такие личные вещи как проблемы по здоровью, которые тоже отвлекали очень сильно.
А так – ну как-то не знаю. Мне предлагают часто и игровые сценарии, и сериалы бывают, и документальные. Но откликаешься на то, что действительно близко, на то, что заводит, зажигает, когда ты горишь. Или даже если не горишь, то пытаешься сам себя зажечь, придумывая какие-то ходы, какие-то приёмы, опорки, какую-то стилистику. Поэтому, честно говоря, годы прошли в активной работе. Это не значит, что надо везде брать количественно, чем больше - тем лучше. Идёт жизнь - и идёт. Я вот как-то спросил Герца Франка, когда же Юрий Норштейн закончит свою «Шинель», столько лет уже её делает!.. А он меня, мудрый человек, успокоил: «Андрей, а ты не волнуйся. Ведь главное – это путь. И не важно, чем-то большим человек занимается или чем-то очень локальным. Главное – путь. Ты идёшь и пытаешься как-то приблизиться к истине. Ты всё равно никогда не поймёшь, в чём этот смысл – но по крайней мере пытаться-то надо его ухватить».
- То есть, нельзя сказать, что у вас нет темы для нового документального фильма?
- Нет, нельзя сказать. Тем очень много, очень. Основная проблема – первооткрывателем не буду – это, конечно же, деньги. А тем много. Вот мы сейчас начнём, я надеюсь, делать два фильма по Серебряному веку. И по Анне Павловой у меня есть замысел. И игровое кино хочется сделать, связанное с Максимилианом Волошиным, с началом века, с Крымом, с Коктебелем – есть эта тема, беспокоит, как-то волнует. И я очень хочу тему войны, Великой Отечественной, как-то по-своему затронуть, как-то её коснуться. Потому что я знаю, как мне кажется, как это можно ещё открыть по-новому, с другого ракурса. Субъективным взглядом как-то отразить, понять, что случилось со страной в 1941-1945-х годах. Через архивное, конечно же, кино, через летописную плёнку. Поэтому много, много замыслов.
- Раз уж вы упомянули «Иван сын Амира» - что для вас эта картина?
- Максим Панфилов, мы дружили и дружим, позвонил, предложил вот такую работу совместную, рассказал вкратце сюжет, основную конструкцию. И я с радостью согласился, потому что это было новое, неведомое плавание. Новая ниша, которую можно было практически как-то одолеть, осилить, попробовать в этом работать. А не просто оставаться в рамках режиссёра, который занимается документальным кино. Хотя это тоже неисчерпаемые границы - и я обожаю этим заниматься, хотя и учился на игровом отделении у великого мастера Евгения Ивановича Ташкова. Вообще, я не разделяю – игровое, документальное, анимационное. Есть некое послание, некая история, которая тебя трогает или не трогает, которая сообщает тебе что-то новое или не сообщает. Чувствуешь ты или не чувствуешь. Вот и всё. Тут даже не от денег зависит, не от ремесла (это очевидные вещи), а от какой-то внутренней энергии.
Так вот, Максим позвонил, предложил, мы встретились. Думали, как эту историю подать. Придумали некий алгоритм, выстроили логистику, выражаясь современным языком, работы. И просто пробовали, предлагали какие-то варианты. Долго обсуждали, что-то писали, разговаривали. Но такая была задача – обязательно за разговорами одну страничку в день выдавать. И мы выдавали. Иначе можно было далеко уйти в эти разговоры… И это было такое счастье работать! Это такая была радость, такой восторг открытия, восторг творчества, восторг новизны! И тема как-то трогала, и хотелось сделать зрительское кино. Зрительское – ещё и потому, что тут второй телеканал участвует, у которого, конечно, есть определённые пожелания, всё-таки должен быть рейтинг, должна быть адаптация для зрителя. Но это ни в коем случае не расходилось с нашим пониманием кино.
И дальше уже Максим воплощал всё это как режиссёр. Кино мне очень нравится - там хорошая игра актёров, хорошая фактура, хорошее изображение. Некоторые фильм уже успели обругать, но в любом случае - время всё развеет, всё расставит на свои места.
- Соглашусь, что у вас получилось действительно зрительское кино, зрители его и посмотрят, и полюбят. Но вы умудрились сделать мелодраму, в основе которой лежит национальный вопрос - один из самых острых вопросов в современной России. Как вы вообще вышли на эту «взрывоопасную» тему? Ведь отношение к узбекам сейчас совсем не то, что в 1942-м году...
- Я понимаю. Но дело в том, что… Не знаю, может, это немножко идеалистически прозвучит, но важно же не какой ты конфессии, не какой религии! Важны какие-то опоры на общечеловеческие ценности - для любого гражданина любой страны. Не хочется сейчас банально говорить, но если есть эти опоры внутри, если человек живёт с теми основными ценностями, которые заложены в Библии, в Евангелии, если проповедует их, то все эти угрозы этнофобии и ксенофобии, как мне кажется, просто не будут проявляться. В этом и универсальность данной истории: главное – человек; это и банально, и высоко.
И да, миллион препятствий всяких, миллион новых каких-то угроз, новых раздражений, давлений, конфликтов, я понимаю, о чём вы говорите. Но всё-таки высшее проявление природы – человек, а не сама окружающая природа. И мне кажется, надо стараться достойно жить и достойно пронести эту миссию рождения любого человека. Надо как-то справляться со всеми проявлениями агрессии.
И я ещё хочу сказать про эту адаптацию для зрителя. Вот мы с Одельшой Александровичем Агишевым сделали трилогию «Легенды Серебряного века»: «Голоса» - о Максимилиане Волошине, «Охота на ангела» - об Андрее Белом, «Страсти по Марине» - о Марине Цветаевой. Казалось бы – Серебряный век, поэзия. Художники с огромным талантом, которые в таком узком мире живут, со смещением каких-то ценностей и приоритетов. И вообще это такое сложное время, такое сложное мировосприятие, которое действительно возникло в начале ХХ века… Но тем не менее, у нас с Агишевым была задача адаптировать это сложное время, показывая судьбы таких сложных людей для простого, неподготовленного зрителя, который не знает, что такое Серебряный век, что такое эта поэзия. Чтобы такой человек посмотрел нашу историю – и она его взволновала. Чтобы он нашёл там что-то и про себя. И дальше, возможно, не то что бы взял с полки книжку, но по крайней мере что-то почувствовал немножко…
Может, я наивно мыслю, не знаю. Идеализирую... Нет, наверное, никого ни культура, ни искусство, ни литература, ни история не меняют… Но почему-то говорить об этом хочется.
- Телеграм
- Дзен
- Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.
Войти через социальные сети: