Мы сидим в солдатской столовой. Ирина Юрьевна — приятная светловолосая и голубоглазая женщина средних лет, вся словно состоящая из уютных округлостей. В своем батальоне она занимает должность командира хозотделения — проще говоря, главного над поварами и кладовщиками. Вместе с ней служит почти вся ее семья: двое сыновей и мать. Младший сын, Максим, тоже в армии — но в российской.

Читайте на страницах «Ридуса» историю о воюющем семействе.

 — Он в 2014 году уехал, — объясняет Ирина Юрьевна. — Ему тогда было 16 лет. Двое старших остались здесь, пошли воевать, а меньшего мы отправили в Россию. Он по дороге в автобусе с девочкой познакомился, Софией. Сейчас она уже жена его. В восемнадцатом году свадьбу сыграли, в девятнадцатом у меня внук родился. В двадцатом они сделали гражданство РФ и Максим пошел в армию. Он МЧСником хочет стать. Сам захотел в армию, пошел, встал на учет.

Когда начинается война, спасать надо меньшего. Так считает Ирина Юрьевна. Раньше младшего отдавали в армию, жертвуя им царю-батюшке, а сейчас времена другие. Меньшего больше оберегают, меньший должен продолжить род, если старших не станет.

 — А за двоих старших не страшно? — спрашиваю.

 — Ну они же старшие, — удивляется вопросу Ирина Юрьевна. — Кто-то же должен служить.

Старших сыновей зовут Никита и Юра. Оба они служат в одном батальоне с матерью. Никита — командир технического отделения взвода обеспечения. Юра — стрелок в мотострелковой роте.

В 2014 году, отправив в Россию младшего ребенка, пока старшие сыновья еще работали на фабрике, Ирина Юрьевна пошла волонтером — готовить и раздавать еду.

 — Мы искали бабушек и дедушек, которых побросали. Представляете? Побросали дети. Мы находили таких бабушек, которым было стыдно идти просить кусок хлеба, и они голодные лежали. Просто лежали, умирали с голоду. Были такие, немало было.

Из той еды, что привозили гуманитарщики, волонтеры готовили простую еду, которую раздавали бесплатно, развозя ее прямо под чудовищными обстрелами, которым подвергалась ЛНР в 2014 году.

 — На Дмитровку мотались, там как раз сильные бои были. Интересно же было. Мы ребятам ополченцам паек возили, ну и другое что находили — одеться, обуться, все было нужно. Интересно было! Нам, конечно, сразу по башке давали — вы шо, там стреляют! И в окопы загоняли. А мы наверх лезли, посмотреть, помочь.

Она так наивно округляет глаза, произнося это «интересно же», словно это и впрямь самое естественное желание человека — повезти еду туда, где опасно, а не бросать беспомощных стариков, в панике покидая охваченный войной город.

 — Мама моя, Валентина Николаевна, вот тоже со мной служит, видите, она ребятам сейчас еду раздает? Она самая первая начала в этом всем участвовать, из дома всю закупорку, все консервы вынесла, раздала. Как только внука отправила, сразу спокойная такая стала.

Мне улыбается старушка во флисовой кофте защитного цвета и в переднике. Ирина Юрьевна объясняет, что мама у нее молодая: ей самой сорок восемь, а маме шестьдесят восемь.

 — Так вот, летом мы гуманитаркой занимались, осенью социальную столовую открыли. Я в ополчение вступила. Сначала поваром, потом кладовщиком, потом начальник склада — ну вот, теперь командир хозяйственного отделения. То есть, занимаюсь всем, что касается хозяйственной службы.

В мирной жизни Ирина Юрьевна была поваром — кормила детей в училище. Здесь ее мама кормит слегка подросших детей — ополченцев всех возрастов, восемь лет пропадающих на необъявленной, но от этого не менее кровавой войне.

 — И не страшно вам было? — спрашиваю я.

 — Нет, — серьезно отвечает Ирина Юрьевна. — Мы идейные. Да. Нас единицы, но мы идейные. Я могу смело сказать, что я идейная.

А муж у Ирины Юрьевны не воюет. Он дома. Он композитор — творческая личность.

 — Он у меня песни сочиняет, поет, у него рок-группа своя. Говорит: «Я не политик». Не любит войну. Но песни сочиняет хорошие. У него есть песня, где он поет: «Люди, очнитесь», ну, что не нужна эта война. Многие песни у него политические, он просто сам не понимает, что пишет.

 — Не было конфликтов из-за этого? — интересуюсь я.

 — Не может быть, — уверенно отвечает Ирина Юрьевна. — Я Скорпион, он знает, что как я сказала, так и будет. Я у него иногда совета спрашиваю, так он говорит: «Зачем мне твой совет, ты все равно как решишь, так и будет». Он меня понимает, он мне доверяет. Просто иногда бывает, я хочу ему пожаловаться на что-то, а он не слушает. Говорит: «Я не хочу слушать о твоей службе». Так вот и живем.

Она говорит, что будет продолжать служить столько, сколько сможет. 

• Телеграм
• Дзен
• Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.